Александра Маркова - Третий лишний

– Башмаки переобуй, – кинула ему Женька, едва взглянув на брата, – И поехали.

– Куда собрались? – из своей комнаты вывалилась заспанная мать.

Она едва держалась на ногах, ночной хмель все еще бродил в ее венах, волосы были спутаны в колтуны, лицо опухло, а изо рта невыносимо несло перегаром.

– В школу, – заявила Женька, поморщившись, – Ты бы помылась…

– Ты деньги у меня брала? – спросила мать, стоя в дверном проеме и держась за дверной косяк, чтобы не упасть.

– Да, – ответила Женька, накидывая рюкзак на плечо, – Ты мне сама дала…

– Верни, – заплетающимся языком сказала женщина.

– Нет, – ответила Женя, подходя к двери и протягивая руку брату, – У нас хлеба нет и в холодильнике пусто!

– Тогда, – мать задумалась, – Купи мне бутылку…. Башка болит.

– Ладно, – Женька закусила губу и вышла из дома.

Она не собиралась брать водку для матери, да, там и денег-то было только на хлеб да макароны. Но, если ей сейчас не пообещать, то она заведет скандал, и уйти из дома вряд ли получится. И тогда уж она точно опоздает в школу, а ей еще Сашку в сад везти.

Девушка выкатила из сарая старый обшарпанный велик, еще папин, Сашка привычно прыгнул на раму и они поехали в детский сад.

Еще совсем недавно, они жили, как все. Мама, папа и двое любимых детей, ухоженных, одетых в новые вещи и накормленных досыта. Мама была красивой, а папа был живым. Но два года назад отец погиб. Его сбил какой-то пьяный гад, позволивший себе сесть за руль. И все. Вся жизнь покатилась под откос.

Мать не смогла пережить потерю и начала пить. Женьке пришлось срочно стать взрослой, ухаживать за братом и матерью, заботиться о том, чтоб дома была еда, чтобы Сашка ходил в детский сад, и чтобы уроки были сделаны вовремя.

Ей было почти 18, она заканчивала одиннадцатый класс, немного подрабатывала в кафе официанткой по вечерам, делая уроки в свободное время между заказами, расположившись на кухне, рядом с поваром.

Ей некогда было гулять с друзьями, бездельничать, капризничать. Она была единственным взрослым в доме, ей нужно было крутить педали, чтобы этот велосипед, худо-бедно, но ехал.

Хорошо хоть Сашка помогал, сам приходил домой из сада, мыл посуду, мел полы. Не умело, неловко, но и это было лучше, чем совсем ничего. Мать едва ли волновали такие вещи, как порядок и чистая одежда. Она, на правах взрослого, получала пенсию по потере кормильца и тут же просаживала ее на горячительное.

Женька старалась забрать у нее деньги и купить хоть что-то домой, но получалось не всегда. И потому не редки были месяца, когда в холодильнике из съестного был только святой дух.

Здорово выручала подработка в кафе. Платили там немного, зато там можно было поесть, и прихватить с собой еду домой для брата.

Все в округе знали, что мама у Женьки пьет. Но никто ничего не делал. Женя очень старалась, чтобы все так и оставалось. Ей, почему-то казалось, что уж лучше плохо, но дома, чем хорошо, но где-то там…

Алина сидела в небольшом уютном ресторане с видом на реку, смотрела в окно и ждала, попивая время от времени свой Капучино. Он должен был появиться с минуты на минуты, ее муж – Павел. Это был их день, это был день памяти, ничто не должно было ему помешать. Но его не было.

«Возможно, на работе задерживается» – пожала плечами Алина и посмотрела на часы, – «Странно…» – она набрала его номер, но абонент был недоступен, и электронная девушка металлическим голосом предлагала оставить сообщение на автоответчике после гудка.

Алина положила телефон на стол и вздохнула: «Надеюсь, с тобой все в порядке» – подумала она, обращаясь к мужу и, решив подождать еще немного, подозвала официанта.

Прошел почти час, прежде чем женщина, наконец, решила прекратить свое ожидание. Она уже давно доела свое пирожное, выпила литр кофе и несколько раз наорала на автоответчик мужа. Но, так ничего и не добившись от металлической девы, Алина раздраженно бросила телефон в сумку, сунула несколько купюр в папку для счета, лежавшую на столе, и вышла из ресторана.

Серые сумерки принесли с собой прохладный туман, наползающий с реки, пронизывающий до костей, заставлявший прохожих кутаться в теплые шали. Алина поежилась, растерла плечи, которые мгновенно покрылись мурашками, и направилась к автомобилю.

Ее невзрачный беленький Фольксваген Жук казался таким маленьким, таким одиноким, среди нависающих над ним черных джипов с опасными оскалами радиаторов и хитрым прищуром фар. Машины, словно следили за ней сквозь пелену тумана, и женщина, еще раз поежившись, только на этот раз не от холода, неуверенным шагом пошла к своему жучку.