Александра Маркова - Третий лишний

Он достал откуда-то бутылку и две рюмки, по-деловому выставил их на стол, и с громким бульком наполнил рюмки прозрачной вонючей жижей.

– Где Женька? – спросила Светлана, пытаясь совладать с непослушным, заплетающимся еще языком.

Мужик лишь пожал плечами в ответ.

– А ты кто? – спросила она удивленно.

– Опять забыла? – ухмыльнулся он, – Я – Сева, муж твой…

– Мой…муж? – произнесла она медленно, – Мой муж умер…

– Как видишь, нет пока, – снова ухмыльнулся он и придвинул к ней ближе рюмку, – Пей, давай! За знакомство!

Момент, когда недоумение сменяется злостью, трудноуловим и практически непредсказуем. Ты просто вспыхиваешь, как спичка, тронувшая черкаш и, взрываясь нелитературной бранью, бросаясь с кулаками на раздражитель. Вот, и Светлана не сразу поняла, когда ее удивление превратилось в ярость.

– Какой ты мне, нахрен, муж? – она схватила со стола рюмку и бросила ее в мужика, – Убирайся отсюда, пока я ментов не вызвала!

– Ты ошалела что ли, зая? – встрепенулся мужик, уворачиваясь от запущенного в него снаряда, – Водку? На пол?!

Глаза его сначала округлились от удивления, но так же быстро, как и до этого у Светланы, настроение сменилось, и лицо исказила гримаса злости. Он вскочил со стула, схватил женщину за волосы и начал бить. А когда она оказалась на полу, в ход пошли его ноги.

Она кричала, просила его прекратить, но чем громче были издаваемые ей звуки, тем сильнее становились удары. И все бы, возможно, кончилась куда хуже, если бы у Севы было побольше сил. Но он свою мужественность потерял где-то на дне стакана. Мышцы его давно ослабли, голова частенько кружилась, и все больше хотелось принять горизонтальное положение, нежели заниматься физическими нагрузками.

Он быстро устал, присел ненадолго на стул, отдышался. Хлопнул рюмашку и, вроде бы, даже слегка подобрел.

– Вставай! – сказал он почти спокойно, – Выпей!

Света встала с пола, вытирая с лица слезы, но рядом с мужчиной не села и протянутую рюмку из его рук не взяла.

– Мне надо умыться, – сказала она тихо.

– Валяй, – ответил мужик, не оборачиваясь.

Сделав несколько шагов по направлению к ванной, она прибавила шаг, проскочила мимо в прихожую и, распахнув входную дверь, выскочила наружу.

– Помогите! – закричала она, едва оказавшись на площадке, – Вызовите полицию!

Крича и прося о помощи, она спускалась вниз по лестнице, преодолевая пролет за пролетом, звонила и стучала во все двери, но никто не открывал ей. То ли оттого, что Светлана пользовалась дурной славой, то ли от того, что сердца соседей уже давно стали черствыми и нечувствительными к чужому горю, они, словно раки отшельники, прятались глубже в свои ракушки и поплотнее закрывали за собой двери.

Достигнув первого этажа, женщина присела на ступеньку и заплакала, не зная, куда ей идти и что делать дальше.

– Чего орешь? – раздался сзади старушечий голос, – До белочки допилась?

– Баба Маша! – встрепенулась женщина, – Дайте мне позвонить! Я полицию вызову!

Света подскочила к двери, из-за которой в узкую щелочку высунула свой любопытный нос соседка, и умоляющие сложила руки на груди.

– Это еще зачем? – спросила Баба Маша, сощурившись.

– Пожалуйста! На меня напали! Я не могу вернуться домой, – надломленным голосом, срываясь на крик, просила Светлана, – Я только позвоню и все… В мою квартиру какой-то мужик залез… У меня дети там!

– А что ж ты, мамаша нерадивая, детей-то одних оставила? С мужиком -то?

– Дай позвонить! – выкрикнула женщина и дернула с силой за ручку двери.

Но крепкая дверная цепочка не позволила двери открыться, а Баба Маша, испугавшись, захлопнула ее и заперла на все замки.

Света, рыдая, сползла по стене. В одно мгновение на нее нахлынула вся боль, которую она так тщательно подавляла целых два года. Она обняла себя руками и изо всех сил старалась успокоиться, кусая до крови губы, но слезы лились чудовищным, бесконечным потоком и рыдания сотрясали подъездные стены. Кажется, хмель прошел…

– Сама позвоню! – послышалось из-за двери.

Женя пришла в себя, открыла глаза и огляделась, долго не могла понять, где она и что тут делает. Все указывало на то, что это больница. Но она была совсем не такая, какой ее привыкла видеть девушка. Не было привычных зеленых стен, белых потолков с выщерблинами и бесконечно мигающими лампами дневного света.

Если бы не капельница в руке, она бы решила, что находится у кого-то дома. Мягкая удобная кровать, одна на всю палату, уютный торшер около дивана, телевизор на стене, и даже занавески на окнах.