Иван Яцук - Путь олигарха Иван Яцук

Когда комбинат просил, трудоспособные пенсионеры становились на свои рабочие места, помогая вытягивать производственный план и лучших работников нельзя было найти на стороне. В распоряжении ветеранов находились две просторные комнаты, телефоны: городской и внутренний – музей трудовой и боевой славы. В честь дня Победы для всех участников войны после митинга устраивался большой праздничный обед с концертом художественной самодеятельности.

В общем, даже находясь на пенсии, люди активно участвовали в трудовой жизни комбината. Неудивительно, что старики жили очень долго. Нескольким отметили столетие. Привозили на машине или ездили домой к тем, кому стукнуло 90 и больше. А тех, кому было за 80, и сосчитать было трудно.

Потому так болезненно весь окружающий комбинат рабочий поселок воспринял перебои в работе комбината и те перемены, которые принес с собой развал великой страны. Произошли перемены не только в жизни Украины, но и в жизни самого комбината. И перемены не в лучшую сторону. Жизнь требовала сокращать производство, сокращать количество работающих. Но имел ли моральное право директор Кирилюк подписывать приказ о сокращении штатов или о сокращении социальной помощи? Любой командир имеет право послать своих подчиненных в бой, но никакой командир не имеет права приказывать бойцам сдаваться. То же самое касается производства. Директор может уволить одного-двух разгильдяев, может давать задание на расширение производства, но как давать приказ на сокращение производства, на сокращение персонала, когда приращение производства было святым делом на протяжении десятков лет? Какой авторитет устоит перед этим кощунством? И Кирилюк старался изо всех сил, чтобы не допустить такого надругательства.

Сокращение хотя бы одного звена означало порыв всей цепи. Уменьшение льгот воспринималось, как личное оскорбление, а к оскорблениям на комбинате не привыкли. Потому Кирилюк и слышать не хотел ни о каких сокращениях, подписывал заявления о материальной помощи, хотя денег в заводской кассе почти не было. Долги росли, а ожидаемых перемен в политике государства все не было. У Виталия Семеновича появилась бессонница, раздражительность, высокое давление, приступы необъяснимой депрессии. Падал авторитет, чаще случались разговоры на повышенных тонах, ссоры, разногласия между заместителями, возражения по делу и не по делу, распространялись нелепые слухи и толки и тому подобные напасти, свойственные раздраю в обществе и упадку.

На государство уже почти никто не надеялся, ждали чуда: мифических инвесторов, способных завалить комбинат золотыми слитками, с голову величиной. Говорили, что Украина вот-вот опять попросится в Союз, все восстановится и пойдет прежним порядком, а нынешних бизнесменов посадят в тюрьмы, как спекулянтов и живодеров. Каждый день называли то одну, то другую крупную фирму, которая якобы согласна купить комбинат и надо только уладить мелочи. Люди, измученные систематическими невыплатами зарплаты, были согласны и на это, в душе надеясь, что в остальном все пойдет по-прежнему.

В глубине души на это надеялся и сам Кирилюк. Мол, пусть дают деньги, а мы тут сами с усами и знаем, как их лучше потратить. Откупимся со временем и распрощаемся со всеми этими барыгами. Толком никто еще не знал, что такое капиталистический способ производства. Только предстояло узнать.

Скляр с Глебом зашли на проходную. На этот раз Олег не ломился напролом, а позвонил по внутренней связи. Вера Феликсовна не поднимала трубку. Пришлось звонить директору. Виталий Семенович, выслушав, попросил передать трубку вахтеру:

– Пропустите киевскую машину и без проволочек там.

В это время со второго этажа спустился начальник службы безопасности. Он сверху тоже заметил подъехавшую машину. Вахтер уже собрался идти открывать ворота, но Анатолий Федорович его остановил:

– Я сам открою.

Вахтер подошел к нему вплотную и зашептал. Сидоренко хмуро выслушал и молча пошел к воротам. Когда ворота разъехались в сторону, службист стал посередине, не пропуская машину.

– Я начальник службы безопасности комбината, – угрюмо представился он, – прошу всех выйти из машины.

Все трое покорно вышли, недоуменно переглядываясь.

Сидоренко осмотрел салон машины, затем взглядом нашел водителя и показал на багажник. Саша поспешно и суетливо поднял крышку багажника, в котором лежали две пустые канистры из-под бензина, который они брали в дорогу, чтобы не стоять в очередях на автозаправках, часто закрытых вообще. Службист убедился, что они пустые.