Анна Зенченко-Фарафонтова - Ромашки для Сашки

Саша вспомнила эпизод. В ту ночь полная луна стояла над речкой перпендикулярно, словно прожектор ослепляя все вокруг своим фосфорическим блеском. Сашка и Вадик целовались на мосту. Потом о чем-то заспорили, и Сашка, чтобы доказать свою правоту, закрыла Вадику рот ладонью и закричала:

– Замолчи! Иначе я прыгну!..

– Ну и прыгай, сумасшедшая, а с меня хватит, идиотка! – Вадик резко повернулся и зашагал по мосту в сторону берега.

Саша вскочила на перила моста. Стоял октябрь. Дул холодный ветер. Она была в легком пальто и вязаной шапочке. Длинные пряди черных смоляных волос развевались по ветру, как крылья птицы. Глаза дико и решительно сверкали из-под густой челки. Вадик повернулся и остановился.

– Не прыгнешь! Сумасшедшая! Остановись! – Вадик бросился к Сашке, успев пробежать несколько шагов. Он даже успел поймать Сашку за руку, но она вырвала свою теплую ладонь из его руки и шагнула с моста… Не раздумывая Вадик бросился за ней. Хорошо, что в этой части реки было не глубоко. Вадик выловил барахтающуюся Сашку из ледяной воды и вынес на руках на скользкий глинистый склон, скользя и падая со своей тяжелой ношей. Сашка отделалась тогда пиелонефритом и длительным домашним заточением на месяц. Тогда она уже училась в медицинском институте на первом курсе, а Вадик – в политехническом на вечернем отделении, а днем – работал. Пришлось ночами сидеть за учебниками, сдавать «хвосты», наверстывать упущенное.

– А помнишь?

– А помнишь? – перебивали они друг друга весь вечер и не могли наговориться. Такие вечера воспоминаний стали повторяться все чаще, и Саша уже ждала телефонного звонка в одно и то же время – в 20:00. Вадим был пунктуален. Эти виртуальные свидания стали потребностью для двух одиноких людей. И однажды Саша не выдержала и предложила Вадиму приехать к ней. А потом испугалась, когда Вадим с радостью согласился. Но слова были сказаны, хотя она весь вечер потом волновалась – не поспешила ли она с этим необдуманным предложением. Но слов назад не вернешь. И она начала готовиться к встрече.

– Зачем тебе это надо? – вразумляла ее мудрая Лида. – Откуда ты знаешь, каким он стал! Может быть, это уже совсем другой человек. Разве тебе плохо живется одной? Никому не подотчетна. Ты уже привыкла к своему одиночеству. А мужики слабые. Вот он уже 5 лет один – и никто не позарился. Может быть спивается потихоньку. Может быть, жить негде – бомжует. Лида придвинула свое лицо к Сашкиному, при этом глаза у нее из-под круглых очков сузились в щелочки, а потом округлились, как у совы, изображая ужас. – Ты же ведь потом не отделаешься от него! А оно тебе надо?

– Да ладно тебе, Лида! – расхохоталась Сашка. Чего мне бояться! Ведь мы любили друг друга когда-то… Вадик не бомж. Он умный был парень.

– Когда это было! – взъерошилась Лида, отчего у нее очки подпрыгнули на носу. – Было да прошло. А что ж такой любящий, а рога тебе наставил с твоей же подругой? На два фронта действовал. Бросил тебя, беременную.

– Он не бросил. Я сама ушла. И про беременность мою он не знал. Что было – то сплыло. Что нам теперь делить? Жизнь почти прожита. А мне одной тоскливо. Да и руки мужские не помешают. Вон ремонт нужен. В машине клапаны стучат.

– Ну-ну! Посмотрим, во что это выльется. Альфонс обыкновенный. Да еще, как я поняла, бездомный. А у тебя дом – полная чаша. Работа. Ты полностью обеспечена и ни от кого не зависишь.

– Да что ты все заладила: бомж, бомж. Он живет с детьми в трехкомнатной квартире. Есть своя комната.

– А квартиру сыну отписал. Второй раз хочешь на грабли наступить?

Лида отговаривает. Ей не нравится идея подруги. Она так привыкла к тому, что Саша всегда рядом: они живут в двух остановках друг от друга. Всегда можно забежать, почаевничать, посплетничать, поплакаться. Ей не хочется делить свою подругу с каким-то Вадиком. И что это еще за Вадик, который, как булыжник, плюхнется в их тихую заводь – в налаженный покой и уют с саунами, посиделками, кафешками и киношками.

Плюхнется и пойдут круги!..

– Я ничем не рискую, – парирует Саша.

– Два раза в одну реку не вступишь, – заключила подруга. – А холодец из индейки у тебя просто песня! Но чесночка маловато! Давай – за тебя! – подняла Лида бокал с красным вином. Подруги пригубили и помолчали каждая о своем.

Закипел чайник. Саша достала фарфоровые чашки, разрезала еще теплый пирог с абрикосами, от которого исходил во все стороны ароматный дух.

На столе, накрытом вязаной скатертью, топорщились крахмальные салфетки с вышитыми по углам вишенками. Мирно тикали настенные часики. Стерильная чистота, уют и порядок во всем, доведенные до абсолюта, – привычный интерьер и удел одиноких женщин.