Милла Генрих - Деревня Нура. Книга 3

Я встала с дивана, быстро умылась, оделась.

– Мам, я пошла к бабе Дусе, ты за Максом пригляди.

– Иди, у меня сегодня выходной, сколько надо, столь и будь там, не тревожься, я за ним пригляжу.

Свернув к огороду, я пошла вдоль озера. В это время вряд ли кого-то здесь можно было встретить.

Баба Дуся Лесничиха была маленькая, худая, почти высохшая старушка. Сколько ей лет, никто не знал, а говорили, что у нее, как у деда Мирона документы сгорели во время войны. На тот момент им выдали справки, но возраст был записан предварительно, так сказать, на глаз, на сколько тянул их вид в тот момент. Все знали, что баба Дуся с детства немая. Была очень милая, немного правда странная, но живая и не по годам шустрая старушка. Ее добрая душа перекрывала все ее странности. Мы все ее любили, она часто в детстве нас водила в лес, по ягоды и грибы. Учила, как можно находить дорогу к деревне, если заблудишься. Где больше всего растет ягод, а где больше грибов. И мы со всей ответственностью в лесу не отходили от нее далеко. Может, потому что родители нас пугали: если мы уйдем с глаз бабы Дуси, то обязательно попадем к волкам. И никто никогда не нарушал интересный поход с ней в лес. Хоть она и не могла разговаривать, но объясняла нам жестами, и мы ее все хорошо понимали. Показывала в лесу болотистые места, куда нельзя ходить, показывала за деревенским кладбищем черту, которую как будто специально провели высокие скрипучие сосны, верхушки которых словно склонились в траурном молчании. Подпирали их пышные рябины. Туда, за сосны, баба Дуся показывала знак табу – перекрещивала обе руки, потом вытягивала руку ладонью, повернутой к нам вперед. Ни под каким предлогом туда идти нельзя. Так все понимали ее жест. А вот почему? Мы так и не поняли до конца. Но все знали с детства, там черта – табу. И никто ни разу туда не ходил. Даже старались близко к этой черте не подходить. Дом ее стоял почти в лесу, но детвора бегала к ней часто, у нее всегда на лавочке стояли для нас угощения, хотя в каждом дворе росли яблоки, а нам нравились ее. Они у нее были самые крупные и самые сладкие. Посидев на лавочке и съев по яблоку, мы никогда не кидали огрызки рядом с ее домом, всегда уносили подальше. Если дети не видели угощения, все бежали домой и говорили, что у бабы Дуси, наверно, беда. Родители смеялись, улыбались и между собой говорили: «Вот же приучила как детвору, если проспит и не вынесет угощение, или вдруг забудет, то детвора ее из-под земли достанет».

Туман над озером выплыл мне навстречу, словно приветливая хозяйка. Сначала расстилался по траве молочным покрывалом, приятно охлаждая ноги, затем погладил мои колени, а прозрачная вода с озера щекотала ноздри своей свежестью и манила окунуться в ней. Весна оказалась на редкость сухой и жаркой. Еще три дня, и в свои права вступит лето. Несмотря на ранний час, яркое солнце разливало уже свое летнее тепло по всей деревне, яркие его лучи разгоняли прочь тени, а солнечный свет обещал снова жаркий день.

Когда я дошла до конца деревни, взгляд зацепился за местное кладбище, а там за кладбищем та самая черта – табу, из огромных сосен. Казалось, только их вечный скрип сейчас нарушал тишину. Я забралась на холм, откуда вся деревня была словно на ладони. И вспомнила сон, когда дед Мирон, стоя именно на этом месте, звал меня куда-то, но я не слышала его слов, шум разливающейся воды заглушал его голос. Сколько раз за всю жизнь в деревне я стояла на этом холме, но никогда не видела ее как сегодня. Деревня у нас большая, но словно поделенная. Одна оставалась в вечной тени, а другая наоборот тонула в ярком свете. Впервые я заметила, что наш дом попадает в тень. А дом, где жила Надя, входил на светлую сторону. Баба Дуся жила под солнцем, хоть и дом стоял почти в лесу, а дом деда Мирона с другой стороны у самого леса тонул в темноте дремучего леса. Дом Светы Калкиной тоже стоял под солнцем. Мне стало интересно, как же эта разделительная черта темной и светлой стороны будет выглядеть вечером, когда солнце будет садиться.

– Обязательно приду сюда вечером и посмотрю на это разделение, – решила я и быстро побежала с холма вниз, в сторону леса, где жила баба Дуся.

Старушка стояла во дворе с каким-то странным веником.

– Здравствуйте, баба Дуся, – крикнула я ей. – Мама сказала, что вы меня звали. Или, может, она вас неправильно поняла?

Она махнула рукой, молчаливым жестом приглашая меня в свой дом.

В доме бабушки Дуси я никогда раньше не была. И меня очень удивило то, что он внутри сильно был похож на дом деда Мирона. Сладковатые запахи трав в доме стояли такие же, как и у деда. Повсюду пучки сухих трав висели в потолке. Даже стол дубовый с резными ножками казался таким же, только вместо дедовских табуреток стояли восемь одинаковых стульев с резными спинками. Невольно по телу пробежал холодок. Однако в доме было уютно, может от того, что на стенах висели иконы, как у многих деревенских жителей в их домах.