55 Гудвин - Наизнанку

***

Бэбилон в который уже раз мысленно дал себе подзатыльник за то, что сболтнул эту глупость – сказал, что пойдет на вечеринку в честь юбилея «Food Fusion». В пятницу сотрудников отпустили с работы сразу же после ланча – предполагалось, что все будут усиленно готовиться к празднованию. Бэбилон решил использовать освободившееся время для того, чтобы съездить к Джону Хелльсу – это, в своем роде, тоже можно было назвать подготовкой к вечеринке.

Джон, как всегда, сидел в Лабораториях, и Бэйби пришлось простоять у входа в помпезное здание «Hells’ gadgets inc.» минут пять.

– Слушай, ты вообще в курсе, что у тебя имеется персональник? Я до тебя уже сто лет дозваниваюсь, а ты никак не изволишь ответить, – возмутился Бэйби, когда, наконец, услышал в наушнике вялое «алло» Джона. – Твои монстры на охране как обычно меня не пускают.

– Они просто так никого не пускают. Они даже меня не пустят, если я без удостоверения приду, – небрежно ответил Джон.

– Ага, теперь понятно, почему ты все время на работе сидишь, наверняка посеял давно свое удостоверение, вот и боишься выходить, старый склеротик.

– Поговори мне еще, – усмехнулся Джон. – Я тут занимаюсь гениальными изобретениями, если ты не в курсе. Типа, спасаю мир.

– От кого спасаешь, от своей блистательной персоны? Боишься, мир не выдержит великолепия, если ты изволишь выползти из своей мрачной пещеры?

– Хватит умничать, давай заходи.

– Куда? В объятия к твоим гориллам?

– Нет, блин, в защитное стекло своей милой мордашкой влепись! Звоню я гориллам, звоню! То есть, тьфу, охране звоню, придурок, из-за тебя слова путаю! Заходи уже! – Джон отключился, и Бэйби подошел к прозрачным дверям, за которыми виднелись мрачные лица охранников. Первая пара стеклянных дверей открылась, но пульт охраны находился за второй.

– Положите руку на экран, – отстраненный, почти металлический голос секьюрити звучал отталкивающе. Иногда, слыша этот голос, Бэбилон задавался вопросом: уж не начал ли Джон потихоньку собирать киборгов, в нарушение международной конвенции две тысячи шестьдесят седьмого о запрете создания электронных существ с интеллектом, близким к человеческому. Его рука тем временем привычно легла на сенсорную панель второй двери.

– Бэбилон Александр Элвис Макгиллис, – приятным звонким компьютерным голосом провозгласила система.

– Проходите, – охранник нажал что-то на своей панели, и двери из обманчиво-тонкого, но суперпрочного стекла разъехались перед Бэйби.

– Добрый день! – вежливо улыбнулся он охранникам – он всегда это делал из чисто мальчишеского упрямства, каждый раз надеясь увидеть хоть какой-то отклик на каменных лицах. Но фокус никогда не удавался – лица оставались неизменно ровными, бесстрастными, дружелюбными, как закрытый сейф.

– Мистер Хелльс ожидает вас на пятьдесят девятом этаже, – все так же металлически пояснил-предупредил охранник.

– Парни, я бываю здесь, по меньшей мере, два раза в месяц, поверьте, я в состоянии запомнить, на каком этаже находится офис профессора.

– Вы не имеете права, – не обращая внимания на реплику Бэйби, продолжил охранник, – посещать иные помещения «Hells’ gadgets inc.», кроме офиса мистера Хелльса.

– И вам тоже приятного дня, – кивнул Бэйби, заходя в лифт. Нажимать кнопку не требовалось – охрана «заботливо» настроила подъем до нужного этажа.

Наверху Джон уже ждал его у входа в лифт. Хелльс всегда казался Бэйби похожим на выпавшего из гнезда совенка: растрепанные черные волосы, торчащие сразу во все стороны, будто он только что получил удар током, широко распахнутые светло-голубые глаза, какие-то даже чересчур светлые, но с темным ободком по кромке радужки. Взгляд у профессора вечно был несколько блуждающим, будто он только что проснулся.

Однажды, еще в начале знакомства, увидев эти странные глаза, Бэбилон спросил, набравшись смелости, не употребляет ли Джон определенные вещества, описанные в литературе до двадцать второго века – наркотики. Джон ответил, что синтезировать их, по описанию оказываемого на организм эффекта, не составило бы для него труда, даже не смотря на уничтожение всех источников с формулами, но лично он, Джон, не видит в этом смысла – здоровый мозг ему дороже любопытства.

Мозг был для Джона всем – смысл своей жизни и главное удовольствие он видел в изобретении чего-то, что никто ранее и представить не мог. Ему постоянно хотелось удивлять, шокировать, но самое большое удовлетворение он получал, когда удивлялся сам, раскрывая, как и что устроено в мире. Он был специалистом в стольких областях, что сам запутался – сколько у него дипломов и диссертаций. Однако, изобретя что-либо, поняв, как работает нечто ранее неведомое, Джон тут же терял интерес к новой информации или изобретению, если только они не давали возможности создать что-либо еще более грандиозное. Он даже не узнавал, какова реакция потребителей на товары его корпорации.