Соро Кет - Последний сын графа

– Я и сама могла бы ей сообщить, если б она спросила. Вчера я гуляла по пляжу, в надежде, что меня изнасилуют. И три подозрительных чувака таскались за мной… ждали, пока я добью, чтобы взять бутылку. И мне постоянно хочется умереть.

– Тебе не хочется умирать, тебе хочется перестать любить тех, кто тебя не любит, – ответил он. – Просто ты не веришь, будто это возможно, пока сердце бьется… А это возможно. Просто смирись с тем, что ты не сможешь им отомстить. Или представь, как ты умерла, а они все радуются… Ну, или грустят напоказ, а сами счастливы, что проблема решилась… И как они все спокойно ставят твой прах в нишу и живут себе дальше. А ты мертва. И все они трахаются со Светой, а ты – мертва.

Это проняло меня куда больше, чем гипотеза про русалок.

– Если бы ты чаще клал женщин на диван и реже под себя лично, ты был бы уже богаче меня.

Мы не договорили: хлопнула парадная дверь и отец тяжелыми шагами пошел к крыльцу.

– Все, – сказал он, стараясь не смотреть на меня. – Можете заходить.

Терапевтический эффект кончился. Я обозлилась вновь. Только за то, что мужчины могут купить секс, а я – нет! Даже с женщиной: ведь я малолетка.

– Ой, вот спасибо!..

Насколько холодный, мне принять душ?

Когда мужчина говорит, что он хотел бы, но обещал друзьям, что не станет, – можно отреагировать так.

а – он хотел бы, но обещал

б – он врет

в – да пошел он в жопу!!!

Последнее время, я всегда выбираю «в».

Отец еще спал. Герцог заканчивал облизывать когти. Я поманила пса, взяла несколько био-пакетов, лопатку и повела его в лес.

С такой большой собакой, как Герцог, лопатка необходима. На входе, в него за раз вмещается полтеленка. На выходе масса примерно та же.

Немногочисленные гуляющие по лесу, жались в сторонку, уступая нам путь. Я была так расстроена, что забыла средство от комаров и теперь отбивалась от них лопаткой.

Герцог страдал не меньше и вскоре выволок меня из лесу на дикий пляж, где тут же навалил на песок.

– Думаешь, ты первый, кто мне такую кучу насрал? – спросила я одними губами, развернув его за морду к себе.

Герцог оглушительно гавкнул и преданно завилял хвостом. Мне пришлось отпустить его, достать из кармана биологически чистый пакет и задействовать, наконец, лопату.

Герцог наклонил голову.

Он никак не мог понять, почему его тупенькая хозяйка пытается замести следы. В его собачьем мировоззрении большие кучи, гордо наваленные на самых видных местах, выполняли очень важную функцию.

В собачьем мире такая куча кричала: зырьте и внемлите! Здесь. Живу. Я. Рослый, половозрелый, здоровый пес, с неограниченными физическими возможностями вам вломить. Не заходите на мою территорию! Держитесь подальше.

Я вырыла песок на полметра, свалила туда его коричневую метку и стала закапывать.

Герцог тявкнул. Очень нежно и ласково. Словно хотел спросить: «Что же ты, дура, делаешь?»

– Да знаю я, – я погладила большую черную голову. – Знаю. Думаешь, я не знаю, что это действует? Еще как знаю. Мне Филипп с Ральфом точно такие же кучи в душе насрали… Это отпугивает даже отца Самира.

– Отца Самира? – переспросили сзади.

Герцог гавкнул и завилял хвостом, пытаясь дать обоим по растопыренной лапе. Ральф сел, взял лапу, похлопал Герцога по плечу. Спросить, кто тут хороший мальчик. Когда Герцог видел , что ему говорят, он словно бы слышал .

– Осторожнее, у нее лопата, – сказал сам отец Самир.

– Подержи его, я пойду помою, – сказала я.

И очень быстро пошла к воде.

Вымыла лопату, вымыла руки. Проверила направление ветра, прикинула высоту волны. Посчитала чаек…

Вернуться мне все равно пришлось.

– Так и не остыла?

– А ты все не загорелся?

Он поморщился:

– Да сколько можно уже? Тебе самой не противно навязываться, как дура какая-то?

– Странно слышать это именно от тебя, – ответила я спокойно. – Отвали уже, наконец!

Ральф не отвалил.

Отец сидел на крылечке и читал газету, попивая липовый чай. Герцог тут же прибавил шаг и уткнулся башкой ему в шею, как делают львы.

– Ты мой хороший! – сказал отец и обнял его за плечи. – Здравствуйте, ребята!

– Здравствуйте, – сказал Ральф. – Вам пришла почта… Из Ватикана. Может быть что-то важное? Я решил привезти.

Епископ осмотрел его со скучающим выражением лица.

– Это все, что ты способен изобрести?

– Что вы хотите сказать?

– Я надеюсь, ты здесь по поводу почты. Не по поводу Ви.

Видеть Ральфа растерянным было непривычно. И еще непривычнее, видеть его с опущенной головой.