Наталия Доманчук - Когда ты станешь Богом

Катя смотрела на сестру так, как будто она ей пересказывала сказку «Репка», которую та знает наизусть, – равнодушно, без удивления, она даже бровью не повела. Было такое впечатление, что Катя ждала от нее этой исповеди. Марина даже испугалась на миг. А вдруг она уже была у нее и говорила все это? Что, если она попала в день сурка?

– Не веришь? Или ты это знала?

Катя улыбнулась и пожала плечами:

– Я просто думаю… Почему я? Почему ты открылась именно мне?

Марина облегченно выдохнула:

– Ты моя лучшая подруга.

– С каких это пор? – удивилась она.

– Мы стали дружить после твоего выпускного.

Сестра удивленно посмотрела на нее:

– У меня еще не было выпускного…

– В этой жизни не было. А в прошлой, откуда я вернулась, уже был. На тебе было серое платье, все вышитое пайетками. Твоя мама его сшила специально для тебя. Но это все слова, и я понимаю, что надо как-то доказать. Давай, спроси меня что-то по своему любимому английскому языку? И по итальянскому. Благодаря тебе я выучила эти языки.

Катя с интересом, но все же с опаской посмотрела на Марину и задала пару вопросов на английском и итальянском языках. Девочка легко на них ответила.

– А хочешь, я расскажу тебе о твоем любимом Довлатове? Или о Сэлинджере! Хотя нет, это я могла прочитать за пару дней. Давай я расскажу тебе во всех мелочах про твой первый поцелуй, который случился год-два назад! С мальчиком по имени Алешка. Я надеюсь, ты не думаешь, что я месяц бегала, искала Алешку и выпытывала у него все подробности?

– Какие, например?

– Что он был ниже тебя и стал на носочки, чтобы дотянуться тебя поцеловать. И тебе ужасно не понравились эти «телячьи нежности», как ты их назвала. А вторую твою любовь звали Кузя. Фамилия у него была Кузякин. Он поцеловал тебя на балконе, в день твоего шестнадцатилетия… Получается, это было совсем недавно? Несколько месяцев назад? Все равно не веришь?

– Я вообще уже не знаю, что думать. Вернее, нет, я верю тебе. Зачем тебе меня обманывать? – Катя произнесла эти слова, но все еще сомневалась, и это читалось в ее глазах.

– И то верно. Программы «Розыгрыш» у вас еще нет. Но все же давай поставим финальную ноту в нашем заключительном аккорде?

Марина взяла сестру за руку, и они направились в гостиную, где у окна на подиуме стоял белый рояль. Если бы он стоял дома у Марины, то ее мама накрыла бы его салфеткой и не разрешала на нем играть. Тетя Уля относилась к вещам легко, можно было хоть танцевать на рояле, она бы только с интересом посмотрела и, возможно, даже прокомментировала.

Марина открыла рояль, села на стульчик и подняла руки над клавишами.

– «Мурку»?

Не дожидаясь ответа, она начала играть популярную мелодию. Но потом вдруг ей захотелось сыграть что-то такое, чтобы удивить сестру.

– А хочешь музыку, которой пока еще нет?

Катя завороженно смотрела и кивнула в предвкушении.

И девочка постаралась не разочаровать сестру. Ее руки уже заскользили по клавишам, и она во все горло запела:

Вот теперь в глазах Кати появилось огромное удивление, как будто она увидела инопланетянина. Конечно, после скромных слов песен Леонтьева «Светофор», звучащих нынче из каждого утюга, слова песни «Утекай» понять непросто.

Марина прекратила петь, положила руки на колени, повернулась и посмотрела на Катю.

– Ты родителям рассказала? – спросила сестра.

– Нет, конечно! Зачем? Они решат, что я больна. Да и не хочу я, чтобы они знали. Пусть я для них останусь маленькой девочкой, обыкновенным ребенком.

– А когда ты назад вернешься?

– Надеюсь, никогда. Думаю, что мне выдался шанс прожить жизнь заново. Я только об этом и просила! И я так счастлива!

Катя подсела на стульчик рядом.

– Это, наверное, очень здорово – получить еще один шанс исправить свою жизнь! Что хочешь сделать в первую очередь?

– Сначала я стану отличницей. Второй шаг – надо что-то придумать, чтобы папа не ушел к другой женщине.

Сестра ахнула и даже прикрыла рукой рот.

– У дяди Вити есть любовница?

– Еще пока нет… Наверное… Я не уверена. Надо проверить. Он ушел, когда мне было четырнадцать. То есть это случится через два года. А еще через два года он заболеет. И вскоре умрет.

Катя удивилась:

– Ты так спокойно об этом говоришь?