Лана Асан - Ее Вечное Синее Небо

– Говорят, там шайтан спит. Мол, наказал его Всевышний за все то зло, что он натворил, и тот уснул вечным сном, превратившись в бархан, и только стонет, когда его покой тревожат, да хвостом дергает – южный склон, кстати, и правда на хвост похож. И ни дождь, ни солнце, ни ветер не могут его разбудить.

– А мой отец другое рассказывал, – вмешался в разговор Арман. – Вроде как есть легенда, что это могила Чингисхана, которая до сих пор не найдена, и когда бархан поет – это душа Великого Монгола страдает, вспоминая былые подвиги. Но это все из области ужастиков, – Арман, лукаво прищурившись, смотрел на Сабину, которая поеживалась от леденящих душу историй, – есть и более романтичная версия.

– И какая?

– Давным-давно жили в здешних краях юноша и девушка, которые любили друг друга. Но увидел как-то девушку дух окрестных гор и влюбился в нее, а она его, разумеется, отвергла. И тогда мстительный дух превратил влюбленных в эти горы – в Большой и Малый Калканы. Но Всевышний, видя это безобразие, в память о любви молодых насыпал между ними этот бархан, и он поет…

– Для них?

– Этого я не понял, кажется, он поет их голосами.

– Да, красиво… Но почему он молчит?

Арман заглянул в глаза Сабины, в которых читалось плохо скрытое разочарование.

– Хочешь его послушать?

– Конечно.

– Я заставлю его петь для тебя.

Он убрал руку с ее плеча и бегом бросился к бархану.

– Арман, ты куда? – Она не сразу сообразила, что он задумал.

Но Арман, не оборачиваясь, уже взбирался на самый высокий гребень, оставляя за собой цепочку следов на поверхности песочного исполина. На фоне огромной горы песка он казался лишь темной фигуркой, такой маленькой и хрупкой, что у Сабины защемило сердце.

– Арман, осторожнее! – Приложив ладонь к губам, она наблюдала за его передвижением. – Что же он делает?

– Хочет расшевелить этого соню. – Игорь, в отличие от нее, сразу разгадал затею Армана.

– Это не опасно?

– Нет, не волнуйтесь.

– А вы когда-нибудь слышали, как он поет?

– Один раз довелось.

– И как? На что это похоже?

– По мне – так на самолет. Или на гудок парохода. Хотя у всех по-разному – кто-то даже орга́н слышит.

– Интересно. – Сабине хотелось верить, что им тоже повезет. Иначе зачем было лететь в такую даль?

Между тем Арман почти достиг вершины, хотя подъем давался ему нелегко. Но вот он развернулся и пошел обратно длинным скользящим шагом, по щиколотку утопая в песке. Растревоженные шагами юноши, из-под его ног сначала потекли тонкие струйки песка, а затем пришли в движение более обширные слои, которые стали сползать вниз, к подножию зыбкой горы. Арман спускался все ниже, поток песка становился все больше, и вскоре случилось то, на что так надеялась Сабина: бархан проснулся – ожил, зашевелился, задышал.

В первые мгновения она даже не поняла, что произошло: откуда-то из-под земли донесся странный гул, который, как говорят, бывает перед сильным землетрясением, поэтому она застыла как вкопанная, прислушиваясь к непонятному шуму. Гул шел из глубины бархана. Сначала тихий, едва различимый, он становился громче, быстро набирал мощь, и через минуту Сабина почувствовала, как задрожало и завибрировало все вокруг. Бархан пел, и ему подпевала вся долина. Поначалу монотонное звучание приобретало все новые оттенки, которые действительно походили на шум турбин самолета или на гудок большого парохода, но Сабина, в немом изумлении внимавшая этому действу, слышала теперь и другие звуки: в верхних нотах исполинского пения ей чудилось утробное завывание и скорбный плач. Девушке стало не по себе. Арман уже спустился и шел к ней навстречу с улыбкой повелителя песчаных барханов, а она стояла не шелохнувшись, напряженно вслушиваясь в фантасмагорическую песнь. Была в этой симфонии песка какая-то дикая, неукрощенная сила – она завораживала и пугала одновременно. Сабина мучительно пыталась уловить в величественном вокализе что-то похожее на орга́н, но ей отчетливо слышались лишь вой и женский плач, полные неизбывной тоски.

Смеркалось, длинные тени вуалью ложились на долину, и в декорациях умирающего дня невообразимое песнопение бархана производило тягостное впечатление. Сабине захотелось закрыть руками уши. Эта серенада не предвещала ничего хорошего, и девушку охватило предчувствие надвигающейся беды.

Через минуту пение прекратилось так же внезапно, как началось. Путешественники стояли перед выдохшимся гигантом, свыкаясь с воцарившейся вокруг тишиной.