Ольга Гринвэлл - Его ошибка

– Да, Кир, прости, – мне было стыдно, что Агата слышит, как меня отчитывают, будто какого-то сосунка, уши нещадно горели. – Я сейчас работаю, как освобожусь, приеду.

– Да уж чего там… – Кира привычно оборвала телефонный разговор.

Какое-то время мы с Агатой ехали молча, я пытался успокоиться, прийти в себя. Душила злость, хотя я понимал, что Кира в чём-то права. Я разъезжаю здесь с красоткой, показываю ей дворцы, улицы, в то время как моя жена сидит в четырёх стенах. Надо закругляться, отвезти Агату, и ехать домой.

– Ваша подруга? – Агата первая прервала молчание.

– А? Что? – не сразу дошло, о ком она спрашивает. – Жена.

Ее прохладные пальцы легли на мою руку на руле, слегка погладили:

– Не переживайте. Она, наверное, просто волнуется.

– Наверное, – да убери же ты свою руку! Ее прикосновение отозвалось дрожью где-то внизу живота.

– А вообще, на будущее, попробуйте внести номер своей жены в чёрный список, – она тут же поправилась, смутилась, смешно закрывая лицо ладонями. – Ой, ну что я говорю. Простите меня, я не это имела в виду. Просто представила, как вы везёте Феликса, и в это время вам звонит жена и отчитывает за что-то… Ну, извините еще раз, просто мне кажется, что вам это было бы неприятно.

Я тяжело вздохнул. Чёрт, Агата права, и я обязательно что-нибудь придумаю.

– Вы правы, – сказал я, – Хорошо, что вы вовремя посоветовали. Не представляю, что бы сказал Рощин, если бы услышал подобное. Мне ей еще предстоит как-то объяснить всё это, – кивнул на свой костюм.

– Скажите, что купили на вещевом рынке, – Агата пожала плечами. – Не думаю, что ваша супруга поверит, что вы потратили баснословную сумму на себя.

Я не мог не удивиться. Надо же, Агата угадала.

– Мне показалось, что я слышала ее голос когда-то. Как, вы сказали, зовут вашу жену?

– Кира. И да, она говорила, что когда-то училась с вами в школе моделей.

Я покосился на девушку, но она отвернулась к окну, пожала плечами.

– Нет, это было слишком давно, я не помню…

…К дому Агаты подъехали, когда уже совсем стемнело. Одинокий фонарь отбрасывал оранжевые блики на забор.

Я помог девушке выйти из машины и уже приготовился сказать прощальные слова, но понял, что ей сейчас не до меня. Агата стояла, раскинув руки в стороны и запрокинув лицо вверх, глаза зажмурены, а на губах блаженная улыбка.

– Ух, Коля! Вы только вдохните этот воздух! Боже! Весна!..

Я не мог не улыбнуться, глядя на нее: от запаха озона в атмосфере балдеет, как кошка от валерьянки.

– …Обожаю это время года! Когда в казалось бы мертвых стволах начинают двигаться соки и все оживает, набухают почки, и лёд на дорогах начинает таять. И этот запах…

Я залюбовался ею – совсем юная, но взрослая не по годам, умело сдерживающая свои эмоции и неожиданно открывающая свои чувства. Нет, я должен держаться от этой девушки как можно дальше, уж слишком неожиданно быстро она проникает мне под кожу.

– …Николай, а давайте я угощу вас чаем?!

Я сделал шаг назад и хотел произнести решительное «нет», даже качнул головой, но, как оказалось, не в том жесте, а язык, не повинуясь мне, сказал:

– Не возражаю.

Поднимаясь по скрипучей лестнице, ругал себя. Вот идиот. Кирке обещал приехать как можно скорее, да и сам себе только-только запретил думать об Агате Медных, так что же теперь иду как послушный тупой баран?!

Пока она ставила чайник и накрывала на стол, я осматривался. Всё здесь теперь стало другим. Не то чтобы появилась новая мебель или какие-либо декорации, просто дом ожил, стал тёплым и приветливым.

– Мне у вас нравится. Уютно. Настоящий дом.

– Правда? – она повернулась, и ее лицо озарила улыбка. – Я, когда впервые вошла в него, сразу поняла, что это моё. Что-то в этом доме есть… хорошая энергетика. А вот моему Феликсу дом не понравился. Совсем…

Я попытался скрыть усмешку, но Агата заметила.

– …Нет, он мне ничего такого не сказал, но я всё равно поняла. Ну… понимаете, иногда просто чувствуешь…

Я кивнул. Еще бы, Феликс слеплен из другого теста. Странно, что такая девушка повелась на такого парня.

Она села напротив, налила чай мне в какую-то необычайно хрупкую из тонкого фарфора чашечку, затем себе.

– Вот, угощайтесь пирожными. Ешьте, сколько влезет, – вздохнула, – я все равно их не ем.

– Даже страшно из таких чашек пить чай, вдруг разобью, – казалось, фарфор аж просвечивает, настолько он тонкий.

– А, – Агата махнула рукой, – ерунда. Всё это мещанство. Я уже давно поняла, что человек, зарабатывая деньги, должен их тратить себе в удовольствие. Некоторые что-то копят, собирают коллекции, хранят ценности за стеклом, опасаясь дунуть и плюнуть лишний раз. А зачем, спрашивается? Я считаю, что если ты что-то купил, то надо этой вещью пользоваться.