Нелл Брукс - Я тебя написала

– Я покажу тебе джинсы, и ты оценишь мою задницу в них, окей?

– Ок, – хмыкаю я.

Все-таки мне нравится быть рядом с Джесс. Я напитываюсь ее живостью, как паразит, живущий за счет хозяина. Находясь рядом с Джесс, я чувствую, что пока тоже принадлежу к миру живых.

A джинсы и правда классные. Джесс уговаривает меня примерить что-нибудь. Я пытаюсь отказаться, но бесполезно. Если Джессика что-то хочет, Джессика это получает. Хватаю оранжевую рубашку в клетку и направляюсь в примерочную. А что, сидит очень даже неплохо, но все портит скучный взгляд и лицо, потерявшее краски.

– Ну как? – Открываю шторку.

– Отлично! – Джесс возбужденно подскакивает. – Может, возьмешь еще юбку?

– Нет, – останавливаю ее. – Возьму только это.

Рубашка – неплохое приобретение. Думаю, Серхио она бы понравилась. Ну вот, я снова сделала это. Опять прокручиваю в голове, что бы он сказал в той или иной ситуации. Интересно, это когда-нибудь пройдет? Стоит на миг поверить, что жизнь может быть нормальной, как снова все возвращается: воспоминания, чувства, сожаления. Смотрю на Джессику, в ее глазах жажда жизни. Она верит, что впереди у нее прекрасное будущее. Так и будет, я уверена в этом. А что ждет меня? Лучше не думать.

Уютная кофейня на втором этаже торгового центра. Я давлюсь апельсиновым пирожным и запиваю его крепким кофе.

– Ты же никогда его не любила? – удивляется Джессика.

– Так было раньше, а теперь он мне нравится.

Аромат, как ветер, переносит меня в воспоминания.

– Здесь лучший кофе, попробуй.

Я никогда его не любила, но у Серхио была удивительная особенность – увлечь меня тем, что нравится ему. Делаю глоток из крохотной чашки.

– Ничего себе! – Крепкий вкус обжигает. – Как ты это пьешь?

– Поживешь здесь и поймешь, – смеется Серхио. – Марио, можно нам еще чашечку?

Пожилой португалец в красной футболке и очках добродушно говорит:

– Fazem um lindo casal!

– Что он сказал? – спрашиваю я.

Серхио переглядывается с Марио:

– Он говорит, что мы красивая пара.

– Красивая пара, – шепчу я. – Красивая пара.

– Эм? – голос Джессики настойчиво зовет в реальность, в которой я не хочу находиться. – Что ты сказала?

Все бы отдала, чтобы вновь оказаться там, у океана. Рядом с Серхио.

– Просто задумалась, – я отодвигаю чашку. От резкого движения крохотные темные капли проливаются на белый стол. Я бросаю на них салфетку.

– О нем, да? – Джессика боится назвать его имя.

– Да, о Серхио . Вспоминала, как нам было хорошо вместе.

– Не знаю, как ты это выдержала, – тихо произносит Джесс.

– А кто сказал, что я выдержала?

Джессика испуганно смотрит на меня. Мне вдруг хочется все ей рассказать. Возможно, мне стоит попросить о помощи?

– Джесс, я…

Не знаю, как сказать ей, что не хочу больше жить. Боюсь разрушить ее идеальный мир, где просто не может быть самоубийств.

– Что?

– Нет, ничего. Давай поговорим о чем-нибудь другом?

Следующие полчаса я старательно подыскиваю безопасные темы: о пользе смузи из драконьего фрукта, соседке – старушке, называющей меня «цветочком», о том, что недавно перечитала всего «Гарри Поттера». Джессика ничего не подозревает и радостно поддерживает беседу.

Однако я чуть не проговорилась, нужно быть осторожнее. Alea iacta est, жребий брошен.

– Пап, познакомься, это Серхио Рибейру.

Они стояли друг напротив друга. Серхио протянул руку отцу:

– Рад знакомству.

Я решила представить их друг другу, чтобы папа понял, почему я так сильно влюблена. Пусть он увидит, какой Серхио замечательный.

– Я тоже.

Как только папа произнес эти слова, я расслабилась. Мне известны все оттенки его голоса. Если бы Серхио ему не понравился, папа включил бы голос, который я называю «для клиентов». Слава богу, все прошло удачно.

– Проходите в гостиную, – он посторонился, пропуская нас глубже в квартиру. – Сейчас придет Мелисса, и выпьем кофе.

– Пап, мы ненадолго, нам еще нужно тренироваться.

– Никогда бы не подумал, что моя дочь встанет на эту штуковину, – хмыкнул папа.

Вероятно, он вспомнил, что я всегда была поразительно неуклюжа, когда дело касалось любого вида спорта: при играх с мячом он летел мне в голову, теннисную ракетку я сжимала так, что потом неделю болели все пальцы, и я стала единственной девочкой в классе, которую отказались брать в женскую футбольную команду.