Святослав - Боги с Родины… После – вчера Нибиру. С Нибиру аннунаки. 3 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант

Жизнь, – кисло-сладкая гримаса, как будто к нам припёрлась месть, сжирающая жизнь и честь.

И мы, немало виноваты, что дом наш оказался – весь в дерме, где выродков бессильно терпим, купающихся в золоте, и в бриллиантах…. Другие же – в дерьме.

Лишь в кулуарах недовольно – размахивает совесть языком, их обличает, как воров.

Там мы свободны, не боимся «докторов», где опасений нет за жизнь детей и жён.

И видя нашу неуклюжесть по части справедливости, на нас – в виде законов всевозможных, обрушивают власти – тяжесть криминала – МЭРов, губернаторов, воров и депутатов.

– К несчастью людей многих, здесь правят – ложь, обман и лесть, забыв, что есть ещё и честь на свете и, что – душа гроша не стоит, если забыла о любви и…, чести, совести, вздохнула Ника, соглашаясь со сказанным Артёмом.

Жаль, что с тобою – не встречались раньше, тебя бы познакомила – кой с кем, кто видит – дальше нас, проблем истоки. Хотя, признаюсь сразу – опасно это, и в наше время.

– А ты надолго отдыхать летишь?

– На две недели.

– Куда, подскажешь, если не секрет?

– В Кемер. Чёрный песок на пляже расхвалили и, сервис отдыха – не хуже чем в Европе.

– А я в Летунью, в Фетхие, вздохнул Артём. Как там, не знаю.

Обратно, так же – вместе мы летим, и я на две недели отдыха.

В порту, обратно – встретимся, скорей всего.

К огромной радости всех пассажиров, посадку объявили в самолёт и, вскоре дверь открыли. Но никого не выпускали, пока автобус не подогнали.

В него, с трудов вместили всех. Словно селёдки в бочке, в парилке – духоте, доехали и, возле самолёта, ещё стояли – минут шесть, во внутрь себя вдыхая, беспомощно – злость раздражения и гнев страдальца. Чтобы не удалили, и это – все стерпели, без возмущений – молча.

Осталось лишь подняться в самолёт и, в долгожданный оправиться – в полёт.

Когда расселись в креслах, согласно мест в талонах, Артём не предлагал соседу Ники поменяться, видя, что это бесполезно.

Мало того, что тот глаз положил на Нику, стал бы смеяться над Артёма предложением – на место пересесть, почти у туалета. Ника, была красавицей – блондинкой, с косой – не самой длинной, уложенной на голове – калачиком.

Вздохнув – развёл руками, и успокоился, устроившись удобней в кресле. Сзади две девушки, – довольно интересные на вид, но балаболки. Ещё, и не взлетели, а голова болела – от разговоров бесконечных девушек, без перемолку. Ни на секунду.

– К их языку бы прикрепить динамо, цены девчатам не было, вспомнился анекдот от Райкина.

Он улыбнулся – синдром освобождения из душного отстойника.

Выруливая медленно на полосу, взлетает самолёт. Мельком взглянул на стюардессу и, пристегнув ремень, перекрестившись – в сон моментально провалился, успев заметить, стюардесса – такая же красивая, как Ника.

Вскоре, проснулся и, чтобы снова не заснуть, заговорил с соседом, мысленно.

Кого-то – тот ему напоминал, не получалось вспомнить, как не пытался, сразу. Решил не заморачиваться – долго, ведь главное, что мы – в полёте. Плохое всё ушло. И впереди… – ждёт Фетхие. Скучает без Артёма.

– Протоны электроны, словно дробью – планету бомбардируют, окажут – негативное воздействие? И, как создать защиту?

Тот, не задумываясь – дал ответ, как будто ждал вопроса.

– Защита не всегда нужна. Планета может защититься и сама. От состояния и качества, в зависимости ноосферы – решение, планета примет.

– Благодаря, опять же – ноосфере?

– Естественно.

– Ей нужно – защищать себя.

– Задерживать в себе частицы и, делать безопасными бомбардировки?

– О безопасности – не знаем, как и влиянии их на планету.

– От спутников, пронзивших атмосферу – многократно, ультрачастотным излучением – наносится урон её благополучию?

Не могут, правильными быть предположения – всегда. Ответ – лишь наше состояние. Кому-то мало это, а для кого-то – благо.

– Как благом может быть незнание?

– Быть может – счастлива улитка в панцире своём, в покое.

– Медведь, пока в берлоге спит?

– Если не знает горя человек, нежели – это плохо? Он не горюет, сердце не болит, душа не вывернута наизнанку.

– Когда нет горя – да, это неплохо.

Но если мы не знаем горя, сумеем правильно ценить благое?

И будет ли обыденное, – ценным, потерь незнающему – человеку?

– Потери знают почти все. Для одного, ночь провести с бедою, уменьшится беда – чуть ли не вдвое; к другому беды прилипают – не отпускают никогда, он их притягивает – будто добровольно. Такое впечатление, что сросся с ними – навсегда.