Морган Монкомбл - Давай любить друг друга

Удивительно, но тишину нарушает он:

– Ты живешь здесь?

Мое слабое внутреннее «я» замечает, что он тыкает. Почему меня это радует?

– Да.

– Как давно?

– Три месяца. В прошлом году я жила в общежитии, но мне там не нравилось, поэтому на втором курсе я решила снимать квартиру.

– Одна?

– Что это за вопросы такие – в духе серийного маньяка?

Он поворачивается и окидывает меня странным взглядом, эмоцию которого мне не удается распознать. Когда я нервничаю, говорю, не думая, слишком быстро, лишь бы говорить. Это мой способ выпускать пар, чтобы не переживать в одиночестве. И еще, наверное, для того, чтобы ничего не скрывать и говорить правду. Это все последствия того, что я слишком долго находилась в тишине.

– Ты чертовски странная девушка.

– Спасибо.

Я молчу несколько секунд, а потом отвечаю:

– Да, я живу одна. Ну, с Мистангет. Это моя крольчиха. Она с характером, так что не советовала бы тебе ко мне вламываться.

– Для чего мне это? – спрашивает он ошарашенно.

– Ну, я не знаю, для того чтобы… Что там обычно делают маньяки? Чтобы подсматривать за мной, когда я сладко сплю или принимаю душ.

Мой сосед по лифту смотрит на меня, не зная, как ему реагировать: то ли со страхом, то ли со смехом. Наконец я замечаю, как он – впервые! – чуть улыбается уголком рта. У него красивая улыбка. С чудесными ямочками, которые мне хочется потрогать.

– Ты совсем не фильтруешь, что говоришь?

Я стыдливо краснею. Он не первый, кто мне говорит подобное. Но это не моя вина: таков защитный механизм, который автоматически включается каждый раз, когда я паникую. Когда я говорю, не думаю о том, что происходит на самом деле.

– Только не когда нервничаю. На устном выпускном экзамене я так переволновалась, что в середине своего изложения о «Великом Гэтсби» посчитала уместным сказать, что платья для чарльстона, «пусть и не подчеркивают буфера, на самом деле очень сексуальны». Думаю, это во мне говорил будущий стилист. Тем не менее мне поставили 15 баллов, что очень даже хорошо, учитывая, что я сказала «буфера» и что никому из моих одноклассников не дали больше 14.

Я замолкаю, чтобы перевести дух и еще потому, что осознаю, что снова рассказала о своей жизни. К счастью, он все еще смотрит на меня с легкой улыбкой. Не явной, но различимой.

– Вау! – выдыхает он. – Я слышал о девушках вроде тебя, но уже успел поверить, что это выдумки.

Я не понимаю – что значит «девушки вроде меня»? Чтобы не выставить себя полной дурой еще раз, я решаю не спрашивать, что он имеет в виду. Я упираюсь подбородком в колени и думаю о Зои. Сто процентов она меня уже не ждет, времени-то сейчас сколько. И поэтому я думаю, а не лучше ли будет вернуться домой. По лестнице, разумеется. Мне еще многое нужно разобрать, ненавижу коробки.

– Значит, ты тоже здесь живешь, – говорю я, чтобы сменить тему.

– Да, типа того. В 122-й. Но не советую тебе пытаться подсмотреть за мной в душе.

Я оборачиваюсь и смотрю на него, щекой касаясь коленей. Не ожидала услышать из его уст шутку.

– Может, у меня и нет кролика с миленьким именем Мистангет, зато у меня есть Люси – моя девушка.

Ай! У него есть девушка. Очевидно. О чем я только думала? Я замечаю, что хмурюсь. Надеюсь, он сказал это не для того, чтобы дать мне понять, что я ему неинтересна. Что ж, в любом случае печально. Он симпатичный и хороший человек, но занят. А занятых мужчин я не трогаю. Никогда.

Смущенная, делаю вид, будто не слышала двух последних слов.

– Что ж, тогда в воскресенье зайду к тебе за мукой. Чудесно. Как тебя зовут?

Я протягиваю ему руку под согнутыми коленями. Он без проблем ее пожимает. Как и ожидалось, он разжимает пальцы быстрее, чем я успеваю насладиться этим прикосновением.

– Лоан.

Тут же ощущаю желание повторить его имя, чтобы узнать, как оно прозвучит из моих уст.

– Интересное имя.

Лоан пожимает плечами. Я понимаю, что не первая говорю ему об этом.

– Полагаю, родителям хотелось назвать меня оригинально.

Я улыбаюсь. Наступает тишина, во время которой я раздумываю, сколько Лоанов существует в мире.

– А тебя?

Я уж думала, он никогда не спросит.

– Виолетта.

– Почему Виолетта?

Я морщу нос и смотрю на него отчасти с усмешкой, отчасти с отвращением. Он сразу опускает глаза, избегая моего взгляда. Чувствую себя горгоной Медузой.

– Потому что меня зачали в саду с фиалками. No comment , – добавляю, заметив его приподнятую бровь, – до сих пор пытаюсь стереть эту историю из своей памяти.