Ирина Муравская - Язва на полставки

Прикупив разливного пива в ларьке, мы уходим в сторону смотровой площадки Адмиралтейской набережной. Там, где ступени спускаются к кромке реки, а по бокам бдительно следят за порядком медные сторожевые львы на постаментах, спины которых все уже затёрли штанами, пытаясь оседлать. Зато мыть не надо. Тоже удобно.

Нахожу свободное местечко в уголке, разуваюсь и сажусь так, чтобы капли накатывающих волн попадали на босые ноги. Холодненькое пенное в прозрачном стакане, свежесть Невы, нереальная красота вокруг и новехонькие маркеры – полный экстаз. Сидела бы так всю жизнь, пока сама не превратилась бы в статую.

На следующий час, а может и больше, вылетаю из жизни. В такие моменты обычно почти не замечаю происходящего: так, краем уха слышу шум автомобилей на мосту, да детские визги за спиной. Слышу, но не слушаю, слишком занятая попыткой набросать на оба разворота в скетчбуке панораму города, открывающуюся мне с этого ракурса.

Когда выныриваю обратно в реальность с удивлением понимаю, что солнце успевает прилично сместиться в зените. Это хорошо заметно по рисунку. Ничего себя меня засосало. Непонимающе оборачиваюсь в поисках уж очень притихшего брата и с удивлением обнаруживаю целую компанию: Даню, рыжика Киру, её бородатого парня Тиму… и сегодняшнего чувака на Гелике. Вобана вот те на. Вот это я проморгала вспышечку.

Дёмыч, он же Демьян или как там его, стоит весь такой… вальяжненький и брутальненький, прям других определений не подобрать. Со спадающими на глаза волосами, в знакомой чёрной футболке, обтягивающей развитую мускулатуру, потёртых джинсах и в берцах. На запястье сверкают массивные ча…

Берцах? Не жарко ему в них?

– Эээ… дарованьки, – машу всем зажатым между пальцев синим маркером, которым прорисовывались волны на бумажной реке. – Я вас не слышала.

– Да мы поняли, – смеется Кира. Красотка как есть. Естественная и очень милая с этой своей копной кудрей в хвосте и яркими веснушками. – Тебя трижды за последний час звали, а ты вообще ни алле.

Час?

– Оу… Сорянчик, – только и могу извиняюще скривиться.

– Да без "бэ", – рыжик с довольной улыбкой машет мне тыльной стороной ладони, демонстрируя сияющее обручальное колечко на безымянном пальце. – Можешь, кстати, нас поздравить.

– Оу… – я кто, заведенная обезьянка с грохочущими тарелками? – Круто. Поздравляю. Когда свадьба?

– Мы пока думаем. Но, наверное, в сентябре. Хотели в августе, но не успеваем с приготовлениями. Ты приглашена, ты ж понимаешь?

– Спасибо. Будем надеяться, что осенью я ещё останусь здесь.

– А можешь не остаться?

– Если не наберу проходной балл очень вероятно. Так что со следующей недели буду бегать, высунув язык, и подавать документы во все институты, где есть кафедра "Искусствоведения". На всякий случай ещё на какого-нибудь парикмахера сдамся. Чтоб хоть как-то уцепиться. Вдруг место в общаге перепадёт.

– Брось. Будто я тебя выгоню, – хмурится брат. – Живи, сколько влезет. У меня всё равно две комнаты.

– Ну нет. Спасибо. Я хочу сама, – захлопываю скетчбук и убираю всё добро в рюкзак с бренчащими брелками. А-а-о-у… Пыхчу, пытаясь подняться на ноги. Капец жопа затекла. Вызывайте массажистов, надо размять тесто.

– Хочешь учиться на искусствоведа? – молчавший до сих пор водитель Гелика выпускает вопросительное облако табачного дыма.

– Да, – мне не нравится его тон. Слишком снисходительный. Типа: "Ты? Реально? Ты же только и годишься, что кричать "свободная касса". – А что?

– Да ничего. Просто странно.

– Ничего странного, – вступается за меня Кира, от чего хочется её обнять. – Тома у нас знает абсолютно всё, что касается истории!

– Ну… далеко не всё, – делаю вид, что смущена, но мне приятно.

– Да всё-всё. Она как ходячая энциклопедия. Ей бы гидом по нашему городу работать, на любой заковыристый вопрос ответит.

– Прям так и любой? – усмехается кривой усмешкой Дёма.

– Не любой, – я здраво даю себе оценку, так что не хочу утверждать того, чего нет.

– Любой-любой! – не унимается Кира. – Она в прошлом году когда приезжала выдала столько инфы, о которой я и понятия не имела. Хотя живу здесь с рождения.

– Интересно, – прям вижу насмешливо блеснувшие в голубых глазах слова: "вызов принят". – И когда установлены эти львы? – пренебрежительный кивок на медного царя зверей.

– Ну нельзя ж так. Что за допр… – начинает возмущаться Даня, но я его спокойно перебиваю. Уж на это мне известно.

– В первой половине девятнадцатого. В тридцать втором. Николай І велел их установить по всему городу, так что точное количество львов никто не знает – это один из самых популярных образов животных, вошедший в моду со времён Петруши первого.