Екатерина Орлова - Доктор V

– Доброе утро, дамы, – здороваюсь, подходя ближе через двадцать минут.

Элисон уже закончила занятие и теперь сидит на коврике в позе лотоса, глядя на то, как занимается Одри. Медсестра прекрасно выглядит даже слегка растрепанная после занятия йогой. Ее нежная кожа покрылась румянцем, а красивое личико обрамляют выбившиеся из прически пряди. Такая трогательная и милая.

– Доброе утро, – здоровается она, бросая на меня быстрый взгляд. Когда замечает, что я в одних тренировочных штанах, она краснеет сильнее и быстро отводит взгляд, но успевает перед этим рассмотреть мой голый торс.

– Ты куда-то собрался? – спрашивает Одри, выравниваясь.

– На пробежку. Не хотите составить мне компанию? – Обе девушки, как по команде, кривятся, и это забавляет меня. – Тогда до встречи.

Надеваю наушники и направляюсь от домика в сторону тропинки. Оглядываясь вокруг, понимаю, что выбрал правильное место для реабилитации. Живописный густой лес с тропинками, ведущими к небольшому озеру. Приятель, у которого я снял этот домик, сказал, что в озере можно купаться, и это радует. Погода не совсем располагает к длительным водным процедурам, но после пробежки я бы мог окунуться разок.

Сосредотачиваюсь на дыхании, музыке и ритмичном постукивании кроссовок о землю, позволяя себе продумать план лечения Одри. Я не учел того, что даже после снотворного она может так плохо спать. Но повышать дозу лекарства не стану, потому что иначе она будет слишком вялая, а мне нужно, чтобы Одри была бодрой и готовой изменить свое мышление.

После сорока минут бега по пересеченной местности я спускаюсь к озеру. Там отжимаюсь, приседаю и растягиваюсь еще раз. Сбрасываю с себя одежду и ныряю в прохладную воду. Я бы даже сказал в холодную, потому что первые пару секунд у меня перехватывает дыхание. Но потом я начинаю наслаждаться плаванием. Озеро правда небольшое, так что делаю пару заплывов к противоположному берегу и возвращаюсь. Когда сил уже не остается, выхожу на берег, натягиваю на мокрое тело боксеры со штанами, снова обуваюсь и бегом возвращаюсь в домик.

Меня встречает запах блинчиков, шоколада и долбаной корицы. И я мгновенно чувствую напряжение в штанах, как будто не видел до этого подавленной Одри, не сбрасывал искрящую энергию бегом и купанием. Пытаюсь проскочить мимо девочек, которые сидят на открытой кухне и завтракают, но каким-то странным образом мой взгляд цепляется за розовые губы Элисон скользящие по вилке, и устремляется к ее расширившимся глазам, ласкающим мое тело.

– Ты вернулся? – спрашивает Одри, и я замираю перед входом в коридор, ведущий к спальням.

Поворачиваться нельзя, спортивные штаны ничего не скрывают, поэтому коротко бросаю через плечо:

– Да. Сейчас быстро в душ и присоединюсь к вам.

Не смотри на нее. Не смотри на нее.

Сдаюсь и все же оглядываясь, но не поворачиваюсь всем телом. Только одним глазком, мимолетный взгляд на девушку и сваливай. Но он буквально застревает на темной копне влажных после душа волос и больших глазах, что с интересом рассматривают мою задницу. А потом Элисон ловит мой взгляд и густо краснеет. Черт, эта ее особенность меня в могилу сведет. Я за время пребывания с ней в этом домике, наверное, рискую стереть ладони в кровь. Потому что нет ни единого чертового шанса, что я сейчас пойду в душ и не буду там касаться себя, думая о ней. Резко разворачиваюсь и сваливаю, чтобы не наделать глупостей или не ляпнуть что-нибудь неподходящее. Например, предложить потереть мне спинку.

Эли

Вожу носком ботинка по земле, а потом утаптываю пыль, пока слушаю о том, как мама провела день с новой сиделкой.

– Она мне нравится, милая. Правда нравится. Она забавная и понимающая. Без лишнего сочувствия и никакой жалости. Все, как я люблю, – говорит она.

– Меня беспокоит, что я уехала как раз, когда мы сменили тебе сиделку.

– О, не переживай. Я же не беспомощная. У меня просто нет ног, – смеется мама.

За столько лет она привыкла принимать свое состояние и относиться к нему с некоторой долей юмора. Думаю, это позволяет ей не сойти с ума. Как и мне.

Я стала медсестрой в первую очередь ради мамы. Когда мне было восемь, она попала в страшную аварию и ей ампутировали обе ноги до коленей. Отец ушел от нас, не выдержав напряжения, поэтому мне приходилось самой ухаживать за мамой. Именно тогда моё детство закончилось. Все время, пока мои подружки сначала катались на велосипедах, а потом бегали на свидания, я училась жить в новой реальности. Мы приспосабливались к ней вместе с мамой.