Наталия Доманчук - Я хочу быть с тобой

Он вручил ей букет и завел в здание.

Через полгода они поженились, а еще через год родился единственный сын Сергей, которого обожали и любили просто за то, что он у них есть.

– Родители одобряли ваш брак?

– Да. Им главное было видеть меня счастливым.

– Они считали, что вы счастливы со Светланой?

– Да. Потому что я действительно был счастлив со своей женой.

– Спасибо, Сергей, перейдем ко второму блоку.

– Что такое любовь, Светлана?

Женщина на секунду замерла, а потом улыбнулась и ответила:

– Это желание целовать.

– Когда вы выходили замуж, вы любили своего мужа?

– Да.

– Как это случилось? С первого взгляда? Когда вы почувствовали к нему что-то?

– Сергей добивался меня более двух лет. А я на него просто не обращала внимания.

– Почему?

Светлана пожала плечами:

– Не знаю… меня вообще не интересовали парни и отношения…

– Погодите. Вот сейчас мне нужно время, чтобы кое-что выяснить.

Константин Владимирович сделал несколько шагов по сцене и почесал бороду.

– Вам было восемнадцать лет. Это такое время, когда тот, кто еще не влюбился, просто обязан испытать это чувство.

– У меня не было на это времени. Я приехала в Москву в шестнадцать, и мне нужно было выживать.

Света сбежала из дома в воскресенье, одиннадцатого января, в последний день зимних каникул. Утром к ней пришла соседка и сообщила, что ее отца нашли мертвым у школьного забора.

– Пьяный, говорят, всю ночь пролежал, а утром окочурился.

Он пошел отмечать свой день рождения с друзьями-собутыльниками, Света его прождала всю ночь, не спала, постоянно подходила к двери и прислоняла ухо. Он тогда впервые не ночевал дома, и у девушки было плохое предчувствие, но идти ночью куда-то искать отца она побоялась.

Решила подождать до утра, но уже было поздно.

Жалела ли она, что не спохватилась поздно вечером? Нет, смерть отца была ее освобождением, о котором она мечтала много лет перед сном.

– Теперь тебе его хоронить надо. Деньги есть? – спросила соседка.

– А сколько нужно? – прошептала Света.

– Гроб рублей двадцать, если рытье могилы заказывать у коммунальщиков, то еще столько же, ну и помянуть надо. Я когда своего Гришу хоронила, то наняла копачей за две бутылки водки. Рубликов сто надо будет.

– Найду, – так же тихо пообещала Света.

– Тогда пойду закажу гроб, за деньгами приду после обеда. Еще костюм его приготовь, рубашку белую с галстуком и туфли.

Света часто закивала, надеясь, что соседка замолчит и уйдет.

Девушка до смерти боялась не только покойников, но даже и разговоров про них. Когда кто-то в доме умирал, крышку гроба выставляли возле подъезда, и это моментально наводило на нее дикий ужас: она начинала дрожать, ее ноги деревенели, она теряла ориентацию и не могла заставить себя зайти. Через минут пятнадцать приходила в себя, забегала в подъезд и, стараясь ничего вокруг не видеть, неслась на пятый этаж. Когда начинала звучать жуткая похоронная музыка, она опять начинала трястись, как пес, брошенный под холодным дождем.

Нет, похороны отца она не вынесет, да и опасно было оставаться в квартире. Свете исполнилось шестнадцать в августе прошлого года, родственников, которые забрали бы к себе, у нее не было, и получалось, что ее должны будут забрать в детский дом.

Девушка подошла к шифоньеру и потянулась к серому конверту между документами на полочке, куда отец откладывал деньги. С каждой зарплаты, которая и так была мизерной, он откладывал в этот конверт пять рублей. Света давно туда не заглядывала, наверное, больше года, хотя отец поучал ее экономности почти каждый раз, когда помещал туда деньги. Брать из заначки строго запрещалось, и даже когда до зарплаты оставалась неделя, а в кошельке два-три рубля, они ели макароны, кашу или просто хлеб, запивая чаем без сахара.

Дрожащими руками Светлана взяла в руки конверт и расстроилась: раньше он выглядел намного толще. Неужели отец на что-то потратил деньги? Открыв его, она ахнула: там были не пяти, а пятидесятирублевые купюры. Пересчитав, она поняла, что у нее в руках сейчас целое состояние: пятьсот пять рублей.

Суматошно набросав в дорожную сумку вещи, она бросила ее у порога и прислонила к стене гитару в чехле.

Вытащив из конверта сто рублей, она положила купюры на стол. Затем схватила тетрадь, вырвала из нее лист и написала: «Тетя Клава, похороните, пожалуйста, папу. Я уезжаю. Прощайте».