Галина Чередий - Одинокая лисица для мажора

– Ой, Лизка, ты ли это? – всплеснула руками Мариванна, наша с Корниловым соседка снизу. – Да тебя не узнать прямо! Была такая… – Ага, скажи, чего уж. Слышала я, как вы меня величали в спину вечно. – А сейчас прямо на человека похожа стала.

– Здрасти, Марьванна, – промчалась я мимо нее. – Это оттого что у меня цель в жизни появилась.

– Это хорошо, Лиза, это правильно… – она еще чего-то бубнила, а я уже нырнула в подъезд. Тачка Корнилова на придомовой парковке, значит, дома он. Я планировала, конечно, сюрприз в романтичном стиле какой устроить, но фиг с ним. Моя задача – развести его на секс, а дальше все само срастется. И хрен я уже отступлю дома и без свидетелей. Чего ему тут уже будет стрематься и менжеваться? Никого, кроме нас, нет, хотеть он меня хочет – видела.

– Корнилов, я дома! – крикнула от дверей и тут же чуть не навернулась через какие-то баулы, брошенные посреди прихожей. – Корнило-о-о-о-ов, ау-у-у-у-у-у! Что это за барахло у нас в прихожке?!

Я прямиком поперла в его спальню. Застану в постели еще тепленьким. Но дальше…

– Не входи! – рявкнул голый Корнилов, резко севший на постели. – Лизка, блин!

Он стремительно прикрылся, и я заметила, что на кровати за ним кто-то возится. Баба! Он притащил в наш дом бабу! Случилось именно то, чего я так боялась!

– Да выйди ты! – приказал он мне, и внутри как взорвалось что-то. Здоровенный сосуд с кислотой, что выжгла все мигом, ослепив болью и яростью.

Он притащил в дом бабу! Причем с вещами! Сволочь! Я ему себя… себя! А он!

Предатель! Все порушил! Опоздала я!

Я стала пятиться, бормоча сначала какую-то жалкую херню.

– Почему? Почему не я, Миш? За что ты так?

– Да прекрати эту херню! – заорал он, выскакивая за мной.

Дальше помню очень смутно. Меня накрыло по полной. Он хватал за руки, я вырвалась. Послала его, высказала, какая он предающая тварь, что все испортил. Я ведь его… А он…

И как вылетела из квартиры – не помню. Как по улицам шарахалась и сколько – тоже как-то нечетко. И почему к Камневым к ночи притащилась обратно. Ну а с другой стороны, куда теперь? Опять по чердакам-подъездам бомжевать? Оно-то все к тому и идет, но прямо сейчас мне нужен был угол, чтобы полежать, что той псине, на дороге сбитой, и авось чудо произойдет, и боль эта внутри стихнет. Никогда так не болело ведь. Даже когда осознала, что от матери ухожу безвозвратно. Страшно тогда было, а больно – нет. Но переболит, встану и тогда уж дальше пойду. Ненавижу тебя, Корнилов. Ненавижу и никогда-никогда не прощу!

– Какого черта, Антон?! – зарычал без предисловий предок мне в ухо, только я ответил на вызов. – Я, по-моему, четко и понятно сформулировал, где и в каком виде тебе следует быть сегодня вечером.

– Ага, – зевнув, я вылез из постели и пошлепал босиком к холодильнику.

– И почему же я тогда не наблюдаю тебя сейчас дома?

Потому что я не твой *баный подчиненный или ручной пудель.

– Почему же. Я дома. У себя.

После его объявления о моих ближайших перспективах я поехал к себе на квартиру, а не в родительские хоромы. Там же меня наверняка мама с нетерпением дожидалась, не изыскавшая возможности встретить меня в аэропорту. А у меня лимит – один вынос мозга в один день.

– Антон! – Ух ты, вот это рык, впору обделаться, но мне и так срать. – Или ты через пятнадцать минут входишь в дверь, или уже завтра остаешься без денег, машины, квартиры.

– С каких пор в нашей семье завелся обычай забирать подарки обратно? – фыркнул я, но таки взял бутылку минералки вместо пива, к которому рука так и тянулась.

– С таких, как ты окончательно берега попутал, сынок. Я тебе все четко озвучил. И в этот раз от своего не отступлю. Или ты начинаешь приносить семье пользу, или…

Я сбросил вызов и все же пошел собираться. Посмотрю, что ли, на это дитятко кропаченское, может, в нее и член сунуть не зазорно. От меня не убудет, если расстараюсь ее осеменить. Хочет папахен внуков – пусть его. Чуток комедию надо чтобы поломал – да и хрен с ним. Не сотрусь небось. Если потом от меня отъ*бется. Да и вообще. Когда-то же надо будет жениться, плодиться и размножаться. Рокси вон тем и занялась. И варианта, что она внезапно передумает, кинет своего бешеного медведя и вернется ко мне, в этой реальности не будет. Не-а. А она была единственной, ради кого я стал бы пырхаться, бодаться с отцом, отстаивать что-то. Право быть с ней. Но этого права у меня нет и совсем не по воле родителя. А потому что она так решила. Выбрала. И выбор ее, походу, окончательный и обжалованию не подлежит. Так что опять же – не пох ли там, на кого меня укладывают и в кого член направляют.