Марина Эргле - Кровавое наследство

– Но когда-то же она вернется сюда навсегда?

– Я очень надеюсь на это… очень… – почти шепотом произнесла она.

Когда за Клавдией захлопнулась дверь, я набрала ванную полную воды и душистой пены… До этого дня я никогда не принимала ванну! У нас в приюте были только общие душевые кабинки… Ванна – как это необычно и удивительно приятно! Даже не верится… Я барахталась в воде как пятилетний ребенок, сдувала пену с рук и смеялась. Мне казалось, что я забыла обо всем! Наверно это самый замечательный день в моей жизни, – с грустью подумала я, потому что такого ведь уже никогда не повторится. Завтра я вернусь в свой ненавистный приют и он покажется мне еще более мрачным и тягостным, чем был до этого… до того, как я прикоснулась «кончиком пальца» к совершенно другой жизни. Как же будет сложно туда вернуться и наблюдать тяжелый осуждающий взгляд Вити… Эта ужасная столовая еда… Фу, какая гадость! А ведь ее придется есть… не помирать же мне теперь там с голоду… А может правда умереть? Сейчас вот нырну в эту ванну и не вынырну! – наивно размышляла я и сделав небольшой глоток воздуха, погрузилась под воду и продержалась так не больше минуты. Осознав, что это было глупой затеей, я вынырнула из ванны и стала жадно глотать воздух. Пролежав в душистой пене еще какое-то время, я поняла, что вода сняла с меня нервное напряжение и усталость, я ощутила, что тело наполнилось энергией.

«Надо ведь что-то придумать… Я должна сделать все возможное, чтобы приблизиться к своей цели! У меня нет другого выхода… И будет лучше, если я ошибусь и буду корить себя за ошибку, а не за трусость и неиспользованные возможности…» – подумала я.

Я вылезла из ванной, обмотала тело белым махровым полотенцем и вернулась в спальню. Высушив волосы, я скинула с себя полотенце и посмотрела на свое отражение в зеркале. На меня смотрела худенькая девочка, но уже с довольно женственными формами… Я вновь обмотала свое тело полотенцем и вышла из спальни. Пройдя по длинному коридору, слегка освященным светильниками, которые высоко висели на стенах, я остановилась возле приоткрытой двери, из которой падал свет. Затаив дыхание, я подошла ближе к щелке и заглянула в нее одним глазом.

Павел Александрович курил сигару, сидя в коричневом кожаном кресле, в другой руке он держал бокал с каким-то напитком, похожим на виски со льдом. Его взгляд был вдумчивым и отрешенным, он смотрел куда-то вперед, затягивался и выпускал тонкие струйки дыма вверх.

Я наблюдала за ним и спрашивала себя – нравится ли он мне как мужчина? А знаю ли я вообще, как это бывает: когда мужчина нравится как сексуальный партнер? Я же совершенно в этом ничего не понимаю… Павел Александрович был весьма ухожен, имел достаточно хорошую фигуру для своего возраста и от него приятно пахло дорогим парфюмом… Наверно все же он мне нравится… По крайней мере, он мне должен нравится…

Я открыла дверь и вошла.

Павел Александрович отставил бокал в сторону и перевел свой взгляд на меня. Наконец его глаза перестали казаться мне такими холодными и я заметила в них живой интерес.

Я прошла внутрь комнаты, приблизившись к хозяину дома.

Он с любопытством наблюдал за мной… Я скинула с себя полотенце и осталась полностью обнаженной. Мужчина сделал глубокую затяжку и вновь выпустил клубы дыма куда-то вверх. Опустив вниз глаза, я почувствовала как мои щеки залились алой краской.

Так продолжалось еще некоторое мгновение, я вновь подняла на него свои глаза и заметила, как его спокойный оценивающий взгляд скользит по моему телу. Затем он вдумчиво произнес (это было сказано таким тоном словно это была самая обычная ситуация в его жизни):

– Ты красивая… В тебе есть что-то необыкновенное… Я уже и забыл, что такое настоящая женская красота, – вздохнул он. – Я устал от крашенных блондинок с ботексом в губах и голливудской улыбкой. А ты такая естественная, такая живая и такая юная… совсем юная… Светлые некрашеные волосы и большие серые глаза… хрупкие плечи, прямая осанка. Ты прекрасна…

Я потупила глаза и в эту секунду почувствовала себя какой-то глупой маленькой девочкой. Мне захотелось обратно закутаться в большое махровое полотенце и убежать не только из этой комнаты, но и из этого дома… И будь, что будет! Пусть я даже не доберусь до своего приюта и меня кто-нибудь убьет по дороге, пусть… Моя жизнь мне стала безразличной, я ощущала жуткое отвращение к себе.

Потянувшись вниз к полотенцу, я почувствовала как большая теплая сухая рука остановила меня. Я замерла в оцепенении.