Анна Приходько - Зоя. Том первый

– Писать умеете?

– И вас научу, – пошутила Евдокия.

Пока один беседовал с Евдокией, второй выворачивал содержимое шкафчиков.

– Что вы себе позволяете? – вспылила хозяйка.

– Ваш сын Макар Григорьевич Кирьянов не вернулся сегодня с боевого похода. В четыре часа по полудню нам поступил этот сигнал. Предварительная причина пока устанавливается. Это либо побег, либо бурные воды захотели взять его себе.

Евдокия как стояла, так и спустилась на пол. Села, расставила ноги до неприличия сильно и зарыдала. Зоя тоже не могла сдержать слёз.

«Неужели папенька не успел?» – беспокоилась Зоя.

Полицейские, поняв, что с Евдокией сейчас сложно говорить, обратились к Зое.

– Кем вы приходитесь Макару Григорьевичу? – осведомился у Зои один из полицейских.

– Сестра, – ответила девушка.

– Макар жил с вами?

– Нет, – Зоя покачала головой, – он работает в порту и живёт там.

– Где сейчас находится ваш отец Кирьянов Григорий Филиппович? – продолжал допрос полицейский.

Евдокия Степановна продолжала рыдать. Она всхлипывала, захлёбывалась слезами, выла.

Один из полицейских помог подняться ей с пола, уложил на кровать. Зою трясло. Она помнила, что отец просил не разговаривать с полицией, но не могла молчать, так как мачеха не «отгавкалась» бы в таком состоянии.

– Отец в командировке. Вы же всё можете узнать у него на работе. Он главный наладчик мельниц, – сообщила Зоя.

– А вам известно, что ваш брат и по совместительству сын главного наладчика является председателем революционной ячейки?

Зоино сердце колотилось громко, и ей показалось, что полицейские это услышали.

«Какая же дрянь эта Таисия! Чем ей Макар помешал? А Янек, как же Янек? Его не было на работе! Господи, неужели его уже поймали?» – Зоины мысли были так быстры, что она словно потеряла слух. Думала, думала…

Вздрогнула от крика полицейского:

– Ваш брат создал революционный комитет против царя. Его подозревают в распространении листовок и иных преступлениях.

– Нет, Макар хороший. Он не мог, – защищала девушка брата.

Евдокия продолжала биться в истерике.

– Писать умеешь? – поинтересовался у Зои второй полицейский.

Девушка кивнула.

– Распишись здесь. Всю семью на допрос завтра в полдень.

Зоя поставила подпись.

Когда стражи порядка ушли, Зоя бросилась к мачехе, начала её успокаивать. Обе заливались слезами.

– Макар, – шептала Евдокия, – что же тебе не сиделось-то дома, сынок. Какой чёрт тебя понёс в этот комитет? Зойка, неужели и ты с братом чудила? Это всё от безделья и глупостей в голове. Чего вам полоумным не хватает-то? Где же теперь Макар? Убёг или в Дону схоронился? Бедный мой Гришенька, как же сказать ему об этом? Вот приедет из своей командировки, а тут такое. Такое…

Мачеха всхлипывала. Зоя принесла ей воды. Но та оттолкнула кружку, вода полилась на Зоино платье.

Рассказывать Евдокии о том, что отец возможно отбыл спасать Макара, она не стала. Решила, что распространять такую информацию опасно.

Ночью не спалось обеим. Евдокия немного успокоилась.

Пооткрывала сундуки. Начала вываливать из них вещи.

После того как Янек проводил Зою домой в своей рубахе, они не встречались. Поначалу девушка думала, что Янек больше не хочет её видеть, но Макар успокоил и велел ждать весточки. Девушка, когда вернулась домой, спрятала порванное платье и рубаху в свой сундук.

И сейчас, когда мачехе приспичило перебирать одежду, она забеспокоилась. Бросилась к своим вещам, закинула их обратно.

– Что вы ищете, маменька? – спросила Зоя.

– Чувствую, что-то лишнее есть в нашем доме. Не могу успокоиться. Мешает что-то. Давит в груди. Ещё моя матушка говаривала: «Если плохо, то приберись. Вещи потряси, пол вымети. И грудь освободится». Так что не мешай, – шикнула на Зою Евдокия.

Девушка продолжала защищать свой сундук.

Евдокия Степановна оттолкнула её, открыла крышку, вывалила всё опять и заметила рубаху Янека. Взяла в руки, расправила, начала рассматривать. Взгляд, которым мачеха смотрела, запомнился Зое на всю жизнь. Девушка попятилась к двери.

– А ну стоять! – громко заорала Евдокия. Видимо, она разбудила соседей, и те стали стучать в стены. – Ах ты шельма! Чья рубашка, говори! Шляхтича твоего смазливого? Что ещё ты прячешь?

Евдокия Степановна наклонилась над сундуком, вытащила порванное платье. Заохала, застонала.

– Опозорила ты нас, Зойка! Макар убил, и ты тоже! Да неужели ж вам хочется в нищете прозябать? Один работников жалеет, другая первому попавшемуся отдалась.