Катерина Дмитриева - Птичьи фамилии

Игорь был мудрее молодой жены и внутренне рассчитывал, что она придумает какую-нибудь красивую ложь, а он сделает вид, что поверил, и они будут жить дальше, как будто ничего и не было. Она перестанет пить таблетки, забеременеет, вся дурь из головы у нее выветрится, да и он тогда остепенится, перестанет мотаться по командировкам…

– Анна, скажи пожалуйста, как давно ты стала мне изменять?

– С чего ты взял, Игорь? – она смело смотрела прямо в глаза, как будто вовсе и не чувствовала себя виноватой.

– Я что, по-твоему, дурак, зачем в мое отсутствие покупать презервативы? Ты потрудилась бы хотя бы выбросить чеки! Давно ты с другим трахаешься?

– Игорь, ну а на что ты рассчитывал, когда уехал в Нижний? Мы же полгода уже с тобой почти не видимся. На выходные ты приезжаешь никакой, секса не хочешь, не скучаешь по мне совсем…

– Я вообще-то все это делаю не ради себя, ради нас! Я же не раз объяснял тебе, что если бы я не согласился, то потерял бы эту работу, а там многомиллионные контракты. И потом, мы же договаривались, это всего лишь на год! Так ответь пожалуйста на мой вопрос!

– Игорь! Тебя слишком долго не было дома! Я встретила другого мужчину.

– Где? На работе, что ли?

– Да, мы работаем вместе, а где еще, если дома меня никто не ждет, и я допоздна бываю в офисе? Да, все серьезно. Мы с тобой не можем пока жить вместе. Пока я в себе не разберусь. – Резко рвать не хотелось, и Анна решила попытаться оставить для себя запасной путь, на случай отступления, если вдруг с Никитой ничего не получится.

Игорь слушал, как она говорит, и внутри закипала адская смесь ненависти и ярости – и к обидчику, и к себе самому, за то, что оставил Анну одну, и к ней, его молодой жене, которой он поверил, «как взрослой», а она не смогла его дождаться, а ведь он не на Северный полюс уехал, и не ради себя, а ради семьи!

«Конечно, она девушка молодая, да и натура творческая, увлекающаяся, я все это знал с самого начала. Ну поддалась искушению, может все еще можно исправить, предложив ей выбор, вроде как – или я или он» – пыхтел про себя Игорь, не находя себе места от душевной отдышки, чувствуя, что мысли путаются, а к горлу подступает комок панической атаки.

– Я могу дать тебе шанс все исправить. Ты навсегда прекратишь с ним всякие отношения. А я досрочно прерву командировку и вернусь к тебе. Будем жить как раньше, до всего этого, до того, как я уехал.

– Игорь, послушай, я ценю все, что ты для меня сделал. Помог поверить в себя, научил водить машину, проходить собеседования, вести себя на переговорах, общаться с людьми…!

– Да ты совсем «зеленая» была, когда мы встретились! И это не я тебя охмурял, заметь! Мне эта идея с самого начала не понравилась. Но я поддался, потом полюбил тебя. Потом я научил тебя жить! И что теперь?!

– Я ни в коем случае не умаляю твоих достоинств и ценю все, что ты для меня сделал! Я стала с тобой более мудрой, более зрелой, опыта у тебя набралась. Ты и в постели меня многому научил. – Его лицо перекосилось от ревности при этих ее словах. – Но я, мне кажется, я люблю его. А тебя больше не люблю. После того, что между нами было, я не смогу быть с тобой как раньше. Нам надо на время расстаться.

– И давно это у вас? – Игорь не выдержал и не дождался ответа. Он чувствовал себя уязвленным, униженным, использованным и брошенным, обманутым и посрамленным. Поддавшись эмоциям, он что есть силы толкнул Анну в сторону от себя, а когда она упала, попытался ударить ногой, но промахнулся и угодил в табурет, от чего на секунду скорчился от боли в лодыжке. В это же мгновение, пока он приходил в себя, Анна под нарастающий стук адреналина в висках вскочила на ноги и выбежала из квартиры, успев схватить сумочку, где были деньги и документы. Пальто захватить не успела и оказалась на улице в легком свитере и домашних спортивных штанах и тапочках.

На улице начиналась мартовская оттепель, только что стемнело, и серый подтаявший снег вперемешку с грязью от машин и химикатов, которыми щедро обрабатывают дороги от гололеда, противно блестел в свете холодных уличных фонарей. Даже центр города в такую пору межсезонья выглядел грустно и непрезентабельно, не говоря уже о спальных районах.

Анна вытянула руку и поймала приличную вроде бы «Тойоту Камри», и водитель всю дорогу невольно выслушивал ее историю и пытался найти слова утешения, ибо, как и все мужчины, испытывал страх и неловкость при виде женских слез и мечтал, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Денег за проезд не взял и перекрестился, когда она вышла из машины. Она не до конца захлопнула дверь, но он не стал ее останавливать – «Нехай идет уже куда шла, с Богом».