Злата Прага - Анклав. Танцующая в лабиринте

– Иду!

– И что? Побежишь? – спросил Зодчий.

– Пойду.

– С ним работать будешь?

– А ты нет? – словно с недоверием спросил Главный Распорядитель.

– А я ещё посмотрю!

– Не ершись, Миша. Кому ещё ты нужен-то? А с ним работать интереснее будет. Опаснее, но интереснее, вот поверь мне!

– Что я, сумасшедший, что ли? Ты же знаешь наше правило: « Первого апреля никому не верю, у меня всё время… »

– « Первое апреля », – закончил Главный Распорядитель, – ладно, сам смотри.

Пожилые мужчины переглянулись и кивнули друг другу.

Главный Распорядитель, изменив наклон тела, вошёл в кабинет, а Зодчий, распрямив плечи, крейсером выплыл из приёмной, в которой его сегодня впервые за двадцать пять лет принял не тот Хозяин…

***

Как сложно бывает порой собрать обычную дорожную сумку, особенно, если не собираешься возвращаться туда, откуда уезжаешь. Что взять с собой кроме набора одежды и гигиенических принадлежностей? Фотографии, книги, диски? Игрушку, сувенир – вещь кого-то дорогого и близкого?

Единственное, что Настя с рождения помнила в доме, были старинные напольные часы, почти с неё ростом, стоящие в кабинете отца.

В сумку их не сложить, конечно, но у неё было несколько снимков, где её сфотографировали возле них – видимо, отец тоже любил их, раз фотографировал около них дочь. Она взяла фотографии отца и матери и свою – с напольными часами. Сунула было в сумку медведя, но потом передумала и оставила его на кровати: сбегать так сбегать, нечего тащить за собой закончившееся детство…

Михаил Иванович вошёл в дом, с порога рванув с шеи галстук и сбросив туфли, протопал на кухню и глотнул воды прямо из чайника.

– Насть! Настёна!

Швырнув пиджак вслед за галстуком, поднялся в комнату дочери, распахнув дверь. Большой белый лист чайкой взлетел и снова опустился на покрывало…

– Не в курсе, зачем меня Хозяин вызвал? – спросил Зодчий Главного Распорядителя.

– В курсе. На экскурсию поедете, так что ботиночки смени, пижон старый, вон там, в тумбочке, я твои старые держу, прорабовские.

Михаил Иванович кивнул и молча быстро переобулся. Потом, осторожно оглянувшись на секретаршу, заглянул в кабинет Хозяина. Его там не было, и он просочился внутрь, не понимая до конца, зачем, он это делает. Этот кабинет не сильно изменился с тех пор, как сменился хозяин. Та же тяжеловесная мрачная дорогая классическая мебель. Тот же компьютер и часы на стене. Те же шторы на окнах. А вот стол изменился. С него исчезли дорогая подставка для часов и ручек, телефон, стопки бумаг в лотке, дешёвая и довольно вульгарная статуэтка жареного петуха, новогодний «прикол», и фото двух маленьких мальчишек – в коляске и на трёхколёсном велосипеде. Столешница была пустой и ровной и казалась поэтому огромной, почти бескрайней.

Он снова оглядел стол. Даже фотографии в затейливой рамке ни одной нет.

« Как в операционной! Семьи нет, и фото нет. И ради кого он так пашет? »

– Михаил Иванович? Здравствуйте!

– Здравствуй, Владимир Алексеевич. Извини, что зашёл, думал ты здесь.

– Едем, Михаил Иванович. Время! – не отреагировав на вторжение в его кабинет, сказал Хозяин.

Они сели в машину и поехали к выезду из города.

« В Ножик, что ли понесло? Зачем это? »

В каждом городе есть такой район – ФПК, ЖСК или МЖК, спальный район, возникший на отшибе, на месте какой-нибудь снесённой деревни, или осушенного болота, или закатанного асфальтом пустыря, в котором квартиры «улучшенной планировки» заселяют очередники какой-нибудь местной фабрики, а улучшений-то всего два: кухня чуть больше обычного спичечного коробка старых «хрущёвок» и лоджия, превращаемая со дня новоселья в подсобку.

Районы эти действительно спальные: люди приезжают туда хмурые и мрачные после дня работы – ночевать. А кто не успел запереться в «улучшенном» доме до темна, становится добычей местной шпаны, «держащей» район.

В их городе построили НЖК – новый жилой комплекс на восточной окраине, моментально прозванный горожанами «ножиком», в какой-то степени от сокращения букв, а больше потому, что по форме он и впрямь напоминал ножик, раскинувшись к северу и к югу города двумя вытянутыми по форме острого лезвия и закруглённой рукояти кварталами. В поперечнике, словно круглая рукоять, находилось автокольцо – большая развёрстка с клумбой в центре – и несколько рядов многоподъездных домов-змеек, соединённых тенистыми переулками и широкими дворами, плавными дугами его обрамляющих.