Лана Мур - (Не)случайная

Ликование плескалось во мне и покалывало изнутри маленькими щекотными пузырьками. Я еле сдерживала счастливый смех, но от широкой улыбки уже болели щеки.

Невероятное облегчение.

Пока все не кончилось, я даже не представляла, в каком напряжении жила все это время. Но сейчас все позади. Так или иначе, экзамены сданы, и осталось только ждать результатов. Я сделала все, что могла, и больше ни на что повлиять не в силах.

Здание университета величественно возвышалось у меня за спиной, а распластанными руками-крыльями, словно обнимало круглую площадку перед ним. Ухоженный парк, ровные мощеные дорожки, высотки общежитий – студенческий городок казался мне раем и островком благополучия. Я мечтала учиться и жить здесь сколько себя помню. И вот, моя мечта почти осуществилась.

Я нисколько не сомневалась, что с поступлением сюда моя жизнь круто измениться и, конечно же, в лучшую сторону.

Замечтавшись, я не спеша шла по тротуару, рассматривала магазины, представляла, как буду делать покупки…

Рев двигателя вырвал из счастливой задумчивости. Оцепенев, я с безмолвным ужасом наблюдала за выскочившей на тротуар и стремительно приживающейся машиной. Фары злобно сверкали, решетка радиатора алчно ощерилась, еще миг, и я окажусь под широкими колесами, а глубокие протекторы переломают мне все кости.

Хотела бежать, но ноги будто вмерзли в плитку.

– Сумасшедшая! – воскликнул кто-то сбоку.

Талию сжало, будто в тисках, и земля ушла из-под ног.

Машина с визгом пролетела мимо, а я и мой спаситель, несколько раз прокрутившись, свалились в ровно подстриженные кусты.

– Ты как? Цела? – выбираясь из веток и помогая встать, незнакомец обеспокоенно меня осматривал. – Детки богатеньких родителей, – проворчал он. – Гоняют и никого не замечают. Ничего не сломано? Меня, кстати, Адам зовут, – протянул испачканную в земле руку. – Адам Брендон.

– А ты разве не сын богатых родителей? – удивилась я его словам. Насколько знаю, здесь бедные не учатся.

– К сожалению или счастью, нет, – немного принужденно и натянуто рассмеялся Адам и поспешил сменить тему: – Будешь здесь учиться? Давай покажу окрестности, а то снова попадешь под колеса. Признаться, ты меня здорово напугала.

– Иди-иди в зал. Скоро уже начнется, – торопила меня Ви, даже подталкивала в спину. – Нет! – схватила за руку. – Останься. Мне страшно. Я которая по счету выхожу? – это уже к чопорному распорядителю.

– Вторая, – взглядом измерив ее с ног до головы, будто на рынке присматривался к кобыле, высокомерно ответил он, и Ви затряслась еще сильнее.

– Тогда, иди, – снова подтолкнула меня к выходу. – Здесь я продержусь, а там мне нужна будет поддержка.

– Дамы, приготовились!

Толпящиеся в комнате девушки засуетились, загомонили и бросились к зеркалам, наносить последние штрихи, а у меня зарябило в глазах.

– Иди! – решившись, она все-таки толкнула меня в спину.

– Держись. Все будет хорошо, – я подняла сжатый кулак и покинула пропахшую пудрой, духами и ароматами цветов комнатку.

Цветы там были совсем не для декора. Вернее, не для декора комнаты. Первым заданием безумиц было подобрать туалет и украсить себя цветами для приема. И родители Вивьен подписали ее на это соревнование.

Я мягко прикрыла дверь с жаждущими первого места на ярмарке тщеславия, прошла по толстому ковровому покрытию, по которому вслед за мной пройдут все конкурсантки, и, стараясь сделать это незаметно, прошмыгнула в полутемный зал.

Широкий проход между рядами стульев был огорожен бархатными шнурами и тонул в темноте.

Впереди освещался только недлинный ряд кресел. В них сидели в основном женщины в возрасте. Тщательно уложенные волосы с поблескивающей сединой, тяжелые и даже по виду дорогущие украшения, почти незаметный, но очень хороший макияж, строгая, но элегантная одежда и выражение презрительного превосходства на немолодых лицах.

Еще бы, для них все уже позади, они стали лучшими, заняли место в обществе, а глупышкам, что сейчас жмутся в комнатке, это все еще предстоит.

И диссонансом, как дуб на клумбе с нежнейшими чайными розами, среди дам сидел один мужчина. Возрастом он был намного моложе, мог бы приходиться сыном одной из них, но высокомерный взгляд и породистые черты ничем не отличались от женских.

За этой странной компаний, на небольшом возвышении, стоял еще один ряд кресел. Там, словно птенцы на жердочке, расположились молодые люди. Пожалуй, не менее взволнованные, чем девушки, дожидающиеся своей очереди.