Аглая Отрада - Папина дочка

Собрав все выставленное на продажу в чемодан, я поправила покрывало и мышкой выскользнула из чужого номера.

Вот тут уже я приготовила и «лапки».

– Рита, я заплачу за использованный пузыречек геля и мокрое полотенце. Я не удержалась от соблазна. Ты же как девушка меня понимаешь?

Глаза Риты сначала испуганно распахнулись, выдавая исполнительную и боящуюся брать на себя ответственность сотрудницу, но потом она сообразила, что не так велик мой грех, и улыбнулась.

– Ладно. Я Лизе сейчас скажу, чтоб она все поправила, пусть отрабатывает спасение.

– Так я посижу?

– Конечно!

Разместив объявления, я чувствовала себя рыбаком, закинувшим невод. Ох, как мне нужна сейчас золотая рыбка!

К сожалению, приплыла не совсем золотая рыбка. Голос у нее был прокуренный, а сама речь не отличалась изысканностью.

– Башляю семьдесят кусков за все. Без торга.

Конечно, если продавать, по отдельности – мне хватит на мой забронированный люкс и еще останется. Одни мои любимые замшевые босоножки от Джимми Чу с отделкой кристаллами и шикарной звездой на лодыжке стоили почти сотню. Я тяжело вздохнула, но босоножки я себе куплю, а если не продам хоть что-то, то в босоножках не заночуешь – не сказочная варежка, в которую звери набились.

– Восемьдесят, – предпринимаю попытку отстоять свое.

– Семьдесят пять, и ни копейкой больше. Это тебе не Москва.

Откровенно хабальский тон меня покоробил, но без крыши над головой не забалуешь.

– Хорошо, подъезжайте к «Жемчужине».

Мысленно попрощавшись со своими любимыми вещичками, попросив у них прощения и оставив дорожную сумку на сохранение Рите, я решительно двинулась к выходу.

– Я в скверике, направо от гостиницы. Подгребай туда. Увижу и подойду, – скомандовала покупательница, опять не потрудившись стереть развязность из голоса.

Деловая колбаса. Понимает, что не от хорошей жизни расстаюсь с дорогущими шмотками, и строит тут из себя «покупатель всегда прав».

Выйдя из отеля, я огляделась – скверик, действительно, был справа, но как–то очень справа. Он отгораживал гламурную приотельную территорию от видневшейся вдали стройки. Решительно двинувшись в указанном направлении, я хотела как можно быстрей покончить с этим неприятным делом.

– Тут все? – деловито спросила наглая девица, будто замороженная в девяностых и ожившая сейчас. Безумное воронье гнездо на голове из пережженных блонди-локонов. Темные очки со стразами, лиловые губы, куцая джинсовая юбка, венчающая длинные тощие ноги.

– Все, – отвечаю я и слышу настойчивое попискивание внутреннего голоса, которому это все очень не нравится.

– Покажь, – снова командует она.

– Деньги покажь! – невольно перенимаю хабальскую интонацию.

– А, щас.

Девица лезет в сумочку, понятное дело, тоже со стразами, и я понимаю, что значит быть лохушкой. Едкая струя перцового баллончика бьет мне в лицо, я задыхаюсь и только успеваю намертво прижать к себе маленькую сумочку с документами. А гламурный и такой родной чемоданчик, вырванный из моих рук, прощально постукивает колесиками по плитке. Хлопает дверца какой-то развалюхи на колесах, которая с рычанием заводится, и наступает тишина, нарушаемая лишь моими отчаянными всхлипываниями. Хорошо, я хоть успела зажмурить глаза, все-таки меньше отравы в них попало. Нащупав в сумочке влажные салфетки, я осторожно протерла лицо. Вот теперь точно трындец…

Словно прорвавшая плотину река, мои слезы, катились по щекам. И смывая едкую жидкость с кожи, и облегчая мои душевные терзания. Нет, я даже не ругала себя – после драки кулаками не машут. Я рыдала от жалости к себе. Хорошо, что в самое пекло никто не бродит по скверику – не хотелось, чтобы меня кто-то видел.

С трудом разлепив горящие огнем веки, я уныло побрела к отелю.

– Что с вами случилось? – портье, видевший меня с чемоданом, был крайне удивлен.

Рассказывать о том, что я доверчивая безмозглая овечка, не хотелось от слова совсем.

– Пчела укусила, – ляпнула первое, что пришло в голову. Хорошо, если б в нее пришло еще и как выкрутиться из этой задницы…

На мое счастье, Рита была свободна. Вот ведь ирония судьбы, пару часов назад она для меня была безликой администраторшей, я даже на бейджик не посмотрела, подавая паспорт. А сейчас она единственная тоненькая соломинка, которая меня может спасти. Не знаю, как, но на нее вся надежда.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».