Ирина Шайлина - Мама для дочки бандита

– За всем не уследить, – сказал Семён, сторож. – Как бы не старался. Езжай домой,отдохнуть не помешает.

Дома была Дана. Она уже давно привыкла к тому, что папа часто на работе, слава богу дома есть и няня, и повариха на постоянном проживании. Если уж на маму надежды нет… Хотя, какая из Лики мама? Курам на смех.

Домой ехал с чувством вины. Бакс днем сидел в вольере, но оттуда приветствовал меня басовитым лаем. Я кивнул охраннику, один всегда присутствовал на территории, и вошёл в дом.

Было тихо. Никто не вышел мне навстречу чтобы принять верхнюю одежду. Я к этому привык, но просто пожал плечами – прекрасно мог сделать это и сам. Не топала бегущая навстречу Дана, это настораживало.

Вошёл в холл. На ступенях сидела Анна-Лика. Вид у неё был печальный, волосы, которые когда-то были такими светлыми, сейчас тёмными нечесанными прядями вокруг лица.

– А где Дана? – спросил я.

– Спит. До четырёх утра не спала, теперь спит.

– А случилось что?

Ну ром чувствовал, случилось что-то точно.

– Ваша прислуга хотела меня убить.

– Что?

– Идемте.

Повела меня в свою комнату. Я молча следом за ней иду. Навоображал всякого. Разгром, кровь, бардак. В комнате чисто, позабытый завтрак на столе сохнет.

– Ну? – нетерпеливо поторопил я.

– Мне чай принесли. Утром. Он странно пах, я вылила его в горшок с цветком. Полюбуйтесь теперь…

На окне стоял горшок. Нежная зелень, колючие стебли, и много мелких розочек пастельно розового цвета. Теперь розы не радовали взгляд – огорченно поникли вниз, листья пожухли.

– Бред, – уверенно сказал я. – Кому ты нужна?

Цветок мог заболеть. Но разом вспомнилось все. Чёртова Лика исчезла. Менты на работу приходили, могут и домой. Что у них на уме? Горшок нужно забрать на экспертизу.

– Держи, – вручил горшок девушке.

Побежал, огромными шагами, в комнату к Дане. Она спала, широко раскинувшись по постели, нисколько не обращая внимания на то, что уже полдень. Но тревога успела поселиться в моём сердце. Склонился – дышит. Здоровый спокойный ребёнок.

– Не будите, – попросила фальшивая жена, и мне показалось, что её голос звучал умоляюще. – Пожалуйста.

– Пошли к прислуге, – шёпотом ответил я.

Девушка шла за мной и держала горшок в руках. Завявшие розы медленно раскачивались в такт ходьбе. Я вошёл на кухню. Никого. За ней две комнаты для прислуги, распахнул двери в обе – никого.

– Горничная сегодня не вышла, – объяснила девушка, я так и не определился, как мне её называть. – А повар и няня были.

Вызвал охранника. Он вошёл в дом уже через полторы минуты, обычно они сюда не захаживали, у них свой домик на территории, тёплый и уютный, с обзором на все камеры участка.

– Где прислуга? – грозно рыкнул я.

– Няня ушла утром, – отчитался он. – Вскоре после девяти. Горничной сегодня не было. Повариха ушла буквально пять минут назад, сказала, кардамон нужно купить.

Кардамон, черт, мысленно выругался я. Злость закипала и булькала в крови. А ещё – страх за своего ребёнка, происходило что-то непонятное.

– Зачем выпустил?

– Так не было по ним распоряжений, – тихо ответил он. – Жену сказали не выпускать, а по слугам ничего…

Он был прав. У нас здесь все же не тюрьма, люди работающие на меня приходили и уходили спокойно, винить охрану было не в чем. На горшок я покосился с ещё большим недоверием – с чего бы всем сбегать, если причины нет?

– Может их просто замучила ваша дочка? – невинно предположила девушка с горшком.

– Она ангел! – зарычал я так, что и охранник и девушка вздрогнули.

Проводил охранника. Распоряжения дал чёткие – никого не впускать. Никого не выпускать. Даже если это менты с ордером, звонить мне, спускать Бакса, что угодно, только чтобы никто сюда не проник. Я не могу рисковать дочерью.

Когда вернулся девушка снова сидела на ступеньках, только теперь рядом унылый, умирающий цветок.

– Никогда не любила розы, – печально сказала она. – Это все из-за вашей жены, да?

Вопрос был неожиданным.

– Возможно, – сдержанно согласился я. – Отчасти.

– А зачем вы женились на ней? Вы же её не любите…

– Её никто не любит, – улыбнулся я. – Я молодой ещё был и зелёный. Деньги делать умел, а мозгов толком не было. Попался. И спас меня один человек. Дедом его у нас зовут, авторитет. У него внучка, то ли родная, то ли приёмная. Он её и деть никуда не мог, и надоела она ему пуще горькой редьки. Вот и вытащил он меня, с условием, что я на этом чуде женюсь. Женился. Если бы отсидел, уже вышел бы…