Юлия Резник - Навеки твой. Прощай

А в детстве он звал ее Леей…

Таир коснулся лба пальцами, с удивлением, граничащим с шоком, отмечая, что те легонько дрожат. Шумно выдохнул. А потом, так и не решив, как быть, вернулся в кресло. И мысленно отмотал пленку памяти на двадцать пять лет назад.

– Ну, вот… Кажется, и приехали, – сказал отец, заглушая мотор.

Таир, которому на тот момент было двенадцать, и он считал себя уже достаточно взрослым парнем, кивнул. Радости от переезда он не испытывал совершенно. С другой стороны, отец, наконец, нашел работу, и это не могло не радовать, потому как уже почти полгода, с тех пор, как он был вынужден подать в отставку, с работой у него было туго. Для военного, чья карьера была разрушена нежеланием принимать участие в бойне, которую почему-то называли войной, вакансий было не так уж много.

– Зато я остался в ладу сам с собой, – по-армейски скупо пояснял отец. А Таиру большего и не требовалось. Достаточно было знать, что тот поступил по совести.

– Дом просто огромный.

– Да… Работенки здесь – невпроворот.

Отец должен был возглавить охрану хозяина этого замка. Время было неспокойное. Девяносто шестой. Без телохранителей в то время ходили разве что полные идиоты.

Вместе с отцом Таир вышел из машины. Двери хлопнули.

– Ну, пойдем…

Здесь ничего не напоминало о мегаполисе, находящемся в нескольких десятках километров. Было тихо и как будто безлюдно. Полынная горечь забивалась в нос, а еще сырость, идущая от реки, которая блестящей лентой вилась прямо вдоль дороги, а потом как будто оборвалась.

Таир зябко поежился. Дело двигалось к осени. Столбик термометра безбожно врал, обещая комфортные двадцать три, но стылый ветер заставлял кутаться в мастерку от спортивного костюма, который к тому же был ему мал.

Он старался не думать о том, что его ждет на новом месте. Знал только, что в гимназии, в которую ему теперь предстояло ходить, учатся одни мажоры. И это не сулило ему ничего хорошего. Такие истины усваиваешь как-то сразу. Все же между детьми, рожденными в семье с достатком, и всеми остальными пролегает огромная пропасть. Таир это понимал, хотя его не баловали, даже когда была такая возможность. Просто раньше его уважали за то, кем был его отец, и на многое закрывали глаза. Например, на его далеко не славянскую внешность, доставшуюся от матери. Но с тех пор, как отца уволили из армии, обвинив чуть ли не в измене родине, все изменилось. Таир стал изгоем. И, может быть, он бы порадовался тому, что ему больше не придется ходить в ту школу. Да только мальчик понимал, что в новой ему будет только хуже.

Они поднялись по ступеням и зашли в дом. Отца встретил устрашающего вида мужик и проводил в кабинет, велев Таиру дожидаться в кухне. А где искать ему эту кухню – не сказал. Пришлось идти наобум. По длинному гулкому коридору. Вертя во все стороны головой, потому что никогда еще Таир не видел подобной вычурной роскоши.

К счастью, мальчик выбрал верное направление. И вот там он ее и увидел…

Лера сидела на табуретке и нетерпеливо ерзала. Маленькая, светловолосая, вся такая беленькая и румяная, словно фарфоровая статуэтка.

– Ну, долго еще? Долго, Нюр?

– Не крутись! Иначе я тебе петухов наделаю!

Не то чтобы Таир не знал, кто такие петухи, просто он не совсем понимал, как их можно наделать. Да ему и дела до того не было. Он с удивлением разглядывал красивое, будто свадебное, платье девочки. Да так засмотрелся, что нечаянно опрокинул стоящую на краю столешницы чашку на пол. Все, кто были в комнате, обернулись на звук. Нюра всплеснула руками:

– А это кто у нас тут?

– Меня зовут Таир. У моего отца встреча… встреча…

– С моим отцом, – подсказала девочка.

– Ну, этого я не знаю… – отчего-то смутился Таир, – мне велели подождать в кухне.

– Вот и отлично! Будет нашей имениннице компания!

Очевидно, девочка нарядилась по случаю праздника – догадался Таир.

– Меня зовут Лея.

– Лер-р-ра. Лер-р-ра. Ну? Ты же уже сто лет как научилась рычать… – пробормотала Нюра, сметая валяющиеся на полу осколки в пластмассовый синий совок. Лера отмахнулась от слов… потом Таир понял, что это была домработница, а тогда он этого не знал, и заявила:

– Сегодня мне исполнилось восемь. Я стала большой. Хочешь торт?

Таир усмехнулся, потому что никакой большой она не была. И ему, двенадцатилетнему, она казалась крохотной, как… Дюймовочка.

– Может быть, задуешь свечи?

В голосе Нюры Таир безошибочно определил жалость, но тогда он еще не знал, чем она вызвана.