Марина Дмитриева: Не смей меня касаться. Книга 2

– Это не любовь, Александр Иванович! – а вот голос на удивление был спокойным и ровным. – Можете называть меня ханжой, но в моем представлении настоящая любовь предполагает, прежде всего, верность.

– Таня, знаешь, в моем представлении тоже…

– Тоже!.. – вскричала Розочка, показное спокойствие мигом слетело, в темных глазах теперь плескалось, бушевало настоящим стихийным бедствием негодование.– Александр Иванович, напоминаю, моя младшая восемнадцатилетняя сестра ждет от вас ребенка. Вы хотите сказать, что не имеете к этому факту отношения?! Или, быть может, произошел еще один чудесный случай непорочного зачатия?!

– А тебе не приходило в голову, что твоя сестра могла меня попросту оболгать?!

– Не приходило, Юля привела довольно существенные доказательства вашей с ней связи.

«Полиция, может, и не поверит, твоя правда, миленький, а вот Танюшка поверит, поскольку любит свою младшую сестренку, а она у нас, как ты правильно выразился, принципиальная, вряд ли поймет такое блядство. Кроме того, в подтверждение своих слов у меня в телефоне есть фото твоей шикарной квартиры и тебя голенького, сладко спящего на огроменной кровати. Помнишь, как нам было хорошо тем утром».

Черт! Сука, сука, сука! Эта светловолосая стервёнка меня сделала, и деньги взяла, и с Таней разлучила. Причем, я даже не могу показать Розочке расписку, поскольку она лишь доказывает и, возможно, даже усугубляет мою вину. А казалось, так разумно себе обезопасил. Черт, ну почему я не догадался чуть раньше включить запись нашего разговора с этой светловолосой гадиной. Олух, олух ты, Шувалов, полнейший олух, тебя обвела вокруг пальца какая-то малолетняя стерва.

– Таня, понимаю, все мои слова будут звучать… хреново, очень хреново. Но млять! Это была случайность, ошибка!..

– У вас порвался презерватив?!

– Что?! Нет… то есть…

– То есть вы забыли его надеть, поскольку увлеклись процессом?!

Таня Лазарева положила мена на лопатки. Конечно, у нее острый ум и жалящий язык.

– Танюш, тебе бы в судебных заседаниях обвинителем работать. Нет, все произошло не совсем так, но боюсь, правда выглядит еще глупее, я думал, что сплю, Юлька во сне на меня залезла.

Презрения в глазах Андалузской красавицы только добавилось.

– Александр Иванович, для того чтобы моя сестра залезла на вас спящего, как минимум, нужно было вместе ночевать. И прошу меня извинить, но больше я ничего не хочу слушать о ваших постельных играх, а также не намерена дальше терпеть ваше присутствие.

Розочка выскочила из-за стола, направляясь к двери… Бегом поднялся со стула, преграждая ей дорогу.

– Она попросилась переночевать, мотивируя это тем, что ей некуда идти, поскольку дома сестренка с мужиком кувыркается.

– Действительно, мог бы придумать что-то более правдоподобное, – натянуто рассмеялась Таня. – Отойди!

Ну хоть на «ты» перешла, и то радость. Блин… стал размягченным, словно желе… Она рядом, в полуметре, только руку протяни. Пальцы зачесались, желая дотронуться до моей Андалузской красавицы, кожа загорелась, мечтая ощутить тепло любимого тела, ноздри затрепетали, пытаясь втянуть в себя нужный, как кислород, запах ее духов.

– Тааня-я-я… – захрипел призывно я.

Пальцы сами по себе легли на тонкую девичью талию, подтаскивая свою идеальную женщину поближе к себе. Розочка уперлась руками в мою грудь, прожигая теплом своих ладоней кожу, ребра и сжимая болезненно-сладким спазмом сердце. Внутри непонятное сочетание душевной муки и блаженства.

– Пусти… – хрипела, билась в моих медвежьих объятьях, словно в силках, Таня Лазарева.

– Не могу, Таня, не могу тебя отпустить.

Ладони лишь сильнее сжались на талии любимой женщины, а губы уже тянулись к ее потрясающему пухлому рту. Запах роз ворвался в легкие вместе с болью – Таня со всей силы, насколько позволяло ограниченное пространство между нашими телами, двинула меня в бок, а потом еще хорошенько приложилась мощной оплеухой по щеке, так что моя дурная головушка дернулась в сторону. Но пальцы словно задеревенели на ее талии, не желая, даже несмотря на боль, отпускать свою Андалузскую леди.

– Танечка, девочка, я не могу без тебя…

Она замерла, застыла в моих объятьях прекрасной неживой статуей. Всего лишь на несколько секунд, потом я отлетел к двери кабинета, поскольку каменные руки моей Розы со всей силы ударили меня в грудь. Толчок был резкий, неожиданный, а я размягчённый, опьяненный ее близостью, поэтому выпустил Таню из своих объятий. Откуда в такой хрупкой женщине столько силищи?