Нина Князькова - Олька

Пришел он, кстати, не в спальню, а в маленькую комнатку с белым другом из санфаянса. И дверь передо мной захлопнул. Я, между прочим, тоже хочу в туалет. Ждать своей очереди мне пришлось минут пять. Наконец, не выдержала и постучала. Дверь тут же открылась и Толик навис надо мной.

– Э-э, а где твои штаны? – Удивилась, увидев его в одной рубашке, носках и трусах.

– Замочек не застегивался. – Было сообщено мне, затем мужчина отступил в строну, позволяя проскользнуть внутрь.

Штаны нашлись на полу рядом с унитазом. Я быстро сделала свои дела, взяла вещь в руки и вышла в коридор. Гарин почему-то все так же стоял у стеночки. Когда ж у него батарейка закончится, и он спать уйдет?

– Где спальня? – Спросила его.

– Там. – Он указал рукой на дверь в конце коридора.

Стиснув зубы, пошла в указанном направлении, надеясь, что он пойдет за мной. Пошел. Даже за плечо прихватил, для равновесия, видимо. Я включила в комнате свет и, оглядевшись, бросила его штаны на стул.

– Ложись. – Сказала, подведя его к кровати.

Обернувшись, наткнулась на его серьезный взгляд.

– Нет. – Он еще для наглядности головой покачал.

– Гарин, – прошипела сквозь зубы. – Ты пьяный, так что ложись спать.

– Нет. – Он все так же не отрывал от меня упрямого взгляда.

Через минуту я сдалась.

– Ладно. Чего ты хочешь? – Спросила.

– Полежи со мной. – Попросил он. Пока я пыталась переварить его слова, он отпустил мое плечо, приблизил руку к моему лицу и провел большим пальцем по моим губам. – Такие мягкие…

Я сглотнула и приготовилась найти тысячу аргументов, чтобы сбежать…

– Толь, я…

– Так хочется поцеловать. – Почти прошептал он, не слушая меня.

Э-э… У меня в который раз за сегодня отказал речевой аппарат. А уж когда он наклонился ко мне, то вообще все мысли из головы вылетели. Чего это он удумал, извращенец старый?

– Олька, – выдохнул он мне прямо в губы.

А я стояла, как парализованная. Вдруг остро накатило осознание того, что мы сейчас не в конторе, где куча народу, а в квартире, где кроме нас никого нет. И я маленькая, испуганная и… под воздействием алкоголя. Да точно, на него завтра все и спишу, решила я, прежде чем подалась вперед, прижавшись к его губам.

О чем я думала? Да банально о том, что завтра я улечу в другую страну и вернусь в Россию только через полгода. А там и стыдно уже не будет…, наверное. Да и вряд ли мы с Гариным еще хоть когда-нибудь встретимся. А так… Толик – известный бабник. Да и сегодня он изрядно выпил и вряд ли сможет сдержаться. А еще есть шанс, что он не запомнит этого всего.

Я уже изучала вопрос потери… девственности. Вот честно, какой-то болезненный пережиток прошлого. Я ее все равно потеряю рано или поздно. Так почему бы это не сделать с мужчиной, который мне сейчас безумно нравится?

Толик сдавленно застонал.

– Олька, – прохрипел, отстранившись от меня и сжав в своих руках. – Что ж ты творишь?

Чуть отодвинувшись, принялась снимать с него рубашку. Он не сопротивлялся, но и не помогал. Я справилась и уставилась на голый торс безумно красивого мужика. Я таких только на картинке видела. Не перекачанный, не пересушенный, еле заметные кубики на животе и дорожка темных волос, спускавшаяся к трусам.

Я подняла руки и одним движением расстегнула кнопки на своей блузке. Сбросила ненужную вещь на пол. С молнией на юбке тоже справилась быстро. Стыдно было, что на мне обычные черные колготки, а не чулки, но и с ними я справилась за секунды.

Гарин все это время с широко открытыми глазами наблюдал за мной и постоянно облизывал губы. Я же, оставшись в одном нижнем белье, почувствовала себя неловко под его пристальным взглядом. Щеки предательски покраснели.

– Оль, – вдруг твердым голосом сказал Толик. – Я ведь не отпущу.

Сердце пропустило удар. Если бы это было возможно… Но, я опустила ресницы и чуть кивнула. А через секунду уже лежала спиной на кровати, а Гарин практически лежал на мне, ошалело целуя. Он постоянно стонал, гладил меня руками, заставляя извиваться от непонятного чувства, обострившего все нервные окончания. В какой-то момент нижнее белье куда-то исчезло. С нас обоих. Кажется, я сама попросила его об этом.

– Олька, не могу больше… Прости…, не могу… – Прохрипел он, приподнимаясь на локтях.

Я на секунду вынырнула из чувственного омута и…, мне стало больно. Не просто больно, а очень-очень-очень больно. Толик замер, почувствовав неладное. Мне бы подбодрить его (как я и хотела по первоначальной задумке), но я только всхлипнула. И слезы из глаз покатились.