Натали Штайм - Ты и Я

Ольга Николаевна сопроводила эту звуковую оду подобострастными кивками. Закончив, обе уставились на Ленку, ожидая ответа. Виктор видел, что её надо как-то спасать, но правила вежливости не позволяли предпринять решительные действия. Он поймал себя на нестандартном желании: в этот момент очень захотелось дать пару затрещин тому, кто когда-то придумал эти правила, не позволяющие молча встать и уйти. Ленка, оказавшись заложницей этой явно видимой и ощутимо дурацкой ситуации, зависла в нерешительной позе. Потом, незаметно сделав глубокий вдох, присела на краешек кресла и выдохнув, негромко произнесла:

– Красота… красота – это орудие Бога. Без неё немыслима жизнь… Но также, как и Бог, она невидима… мы можем лишь ощущать её присутствие… её проявление… Красота может наполнить собою любую форму, но сама по себе формой не является… Скорее, это содержание… Судить, насколько красива та или иная форма, – будь то человек, здание, произведение искусства или элемент техники – не учитывая содержания, это, как минимум, неправильно. Как максимум – преступно… – Ленка пожала плечами, поднялась и закончила:

– Мой дедушка говорил: «Хочешь увидеть суть семьи, загляни в глаза детей… ну, или домашних животных». Вот там и хранится истинное содержание… Другой вопрос, красиво ли оно?.. Простите…

Ленкина речь произвела впечатление. Видно было, что, осмысливая услышанное, хозяйка пыталась решить дилемму: похвалили её или всё-таки нет? Реакция Ольги Николаевны была как всегда восторженной, хотя и выдавала признаки недопонимания.

Оставив в недоумении женскую пару, она улыбаясь направилась к Виктору. Он улыбнулся в ответ, сделал пару шагов в её сторону и галантно подставил согнутую в локте руку.

– Интересные мысли! И откуда?!

– Всегда были! – ответила непринуждённо Ленка. Но глаза её смотрели серьёзно.

– Если бы у твоих собеседниц был мозг, ты бы им его поломала! – сострил Виктор, когда они достаточно удалились от беседки.

– Поедем домой? – ласково спросила Ленка, проигнорировав его хохму.

– Тебе здесь не нравится?

– Нет…

– Отчего? Мне кажется, весьма симпатичное местечко! Посмотри, какой сад, какие деревья!

– Да… природа великолепна…

– Ну! Чего же ты! – Он заключил её в сплетённое кольцо из рук.

– Столько пустоты и чванства… сил нет! Поедем?!

Уехали они тогда почти по-английски; Виктор для приличия попрощался лишь с хозяином, коротко соврав ему, что Ленка себя неважно чувствует. А Ленкино неумение восторгаться «красотою формы» впоследствии привело к тому, что его дальнейшее общение с Сергеичем происходило сугубо в деловой обстановке, начисто отрезав семейные посещения. Но, сказать по правде, в глубине души он был рад такому повороту событий…

Сейчас, анализируя и разбирая по крупицам тот случай, как яркий пример Ленкиной нестандартности мысли и поведения, у него внутри образовалось некое неудобство, разорванность. Было гораздо спокойнее думать (а именно так он и думал), что все эти необычные фразы и умопостроения, выдаваемые ею, служили лишь одной цели – показать себя умнее других, отличной от других, не такой, как все. И это было для него понятным. Ради бога! Если человек и в самом деле умён, то почему бы этого и не показывать! Он сам временами любил выдать нечто заумное и оригинальное, чтобы ощутить некое превосходство и непохожесть. Да… любил.

Но то, что принесла сегодня эта (будь она трижды неладна!) зелёная тетрадка вкупе с тщательно проведённым анализом припомнившегося случая, приводило к другой, очень неудобной и каверзной мысли: «А не принимал ли ты, дорогой Виктор, свою женщину как тебе хотелось, а не такою, какой она была на самом деле?» И это сверлящее понимание, проникая в него всё глубже и глубже, вносило в его душевный миропорядок сплошной хаос и разлад.

Несмотря на волевой приказ самому себе разобраться в сложившейся ситуации, понять, принять то, что доносила ему Ленка, организм Виктора сдался и выдал единственную понятную реакцию – раздражение. Мысли спутались, он судорожно зашагал по гостиной.

«Твою дивизию! На кой мне эти раскопки и признания! Твою!»

На какой-то миг он почувствовал себя загнанным в клетку зверем, яростно сотрясающим стены в поисках выхода. Это ощущение было столь ярким и живым и в то же время мучительно-тягостным, что в попытках отогнать его, Виктор схватил стоящий на угловом столике расписной вазон с декоративным букетом и с силой грохнул им об пол.