Мила Дали - Неслучайная мама для дочки миллионера

Я вздрагиваю, интуитивно ощущая опасность, и ускоряю шаг. Категорически не нравится мне этот амбал. От таких людей надо держаться подальше, но мы на одной территории, и сделать это будет непросто.

Толкаю дверь особняка и подпрыгиваю на месте. Служанка остановилась у порога и не пропускает меня дальше.

– Ты не владелица, чтобы разгуливать с парадного входа. Обойди дом, на заднем дворе найдешь запасную дверь!

– Я не знала…

– Два раза повторять не буду.

Ой-ой, сколько надменности слышу в каждом слове жилистой дамы! Наверное, из-за чванливости ее физиономия так рано стала напоминать курагу. Но спорить я, естественно, не буду. По крайней мере, в первый день. В моей рекомендации же написано – неконфликтная.

Мысленно считаю до трех и, стиснув зубы, волоку тяжелый чемодан обратно по ступеням. Мою руку, которой я тяну поклажу, словно кипятком ошпаривает, когда сверху на нее ложится чужая ладонь:

– Помочь?

Амбал подкрадывается незаметно, как хищник, и всей мощью препятствует моему движению.

– Нет, спасибо… – пытаюсь вежливо отказаться.

Охранник лыбится, от чего на небритых щеках появляются складки. Я смотрю в его глаза, но различаю в них лишь ядовитый блеск.

– Не сопротивляйся, – напористей дергает чемодан, но я вцепилась мертвой хваткой.

– Я же сказала – нет!

Не из вредности спорю, просто не хочу иметь с ним ничего общего. Верзила может принять мое согласие за кокетство, а я в кошмарах видела таких ухажеров. Мужчина скалится шире, демонстрируя мне белую пасть. Конечно, он сильнее. Не желая уступать, рвет чемодан так, что я по инерции лечу за ним следом и врезаюсь в рубашку охранника лицом.

– Какая строптивая… Не ласкали давно?

– Не ваше дело.

Едва успеваю отпрянуть, как мужчина снова прижимает меня к себе, надежно взяв рукой за поясницу. Ткани моего платья и его брюк настолько близко, что еще чуть-чуть, и я насквозь пропитаюсь едким цитрусовым одеколоном верзилы. Уж парфюма он на себя лить не жалеет.

– А ты красивая, нянька. Хрупкая, и кожа у тебя как сливки. Гладкая, наверное, везде.

– Убери руки! – визжу, когда охранник дотрагивается до моей щеки, и шлепаю ладонью его запястье. Змеей изворачиваюсь. – Богдан Александрович в курсе, что вы творите в его отсутствие?!

– Мы никому не скажем, – рычит мне на ухо мужчина, а я отворачиваюсь.

Мотаю головой и кричу садовнику о своей беде. Но дед, что ловко орудует секатором, предпочитает не вмешиваться. Даже не смотрит в нашу сторону. Взвинчиваюсь в стальных руках верзилы и колочу его в грудь.

– Отпусти, я все расскажу Богдану!

Мужчина замирает, но вовсе не от угроз, а чтобы еще раз насладиться дрожью, которая сковала мое тело. Улыбается и все же решает меня освободить, отстраняясь на полшага.

Отпрыгиваю, как от раскаленного железа, пусть ожогов не останется, но синяки обеспечены. Отпрыгиваю и, не удержав равновесие, валюсь с ног, больно ударяюсь бедром о каменный бордюр на дорожке. Шикаю, растираю кожу и тут же поднимаюсь снова.

– Меня зовут Наур.

Мужчина в черном костюме с темными, как смоль, волосами снисходительно наблюдает за мной. Дикий грубиян касается пряжки своего ремня и делает пошлый жест. Быстро хватаюсь за чемодан, задыхаясь от сбившегося сердечного ритма. Прихрамывая, бегу на задний двор, не различая газона и дорожки – плевать, лишь бы подальше от этого ненормального.

Мои ноги заплетаются, но я огибаю толстые стены особняка и сразу за углом нахожу еще один вход, не такой помпезный, как главный. Взбираюсь по ступенькам, пулей влетаю в дом и громко хлопаю дверью. Останавливаюсь, понимая, что от ужаса перестала ощущать дискомфорт после падения.

– Что у тебя в сумке?

Противная служанка поджидает меня и здесь. Она взмахивает худой рукой с синюшными венами и хмурит брови. А я морщусь, увидев мокрые круги у нее под мышками. Впиваюсь в свой чемодан пальцами как в великую ценность. Мне хочется обойти женщину, делаю шаг влево – она за мной. Вправо – делает то же самое.

– Вещи. Личные. Не для посторонних глаз.

– Показывай!

Да что тут за порядки?! Как собаки накинулись и окружили со всех сторон. Я всего лишь нянька, но обращаются со мной хуже некуда. Интересно, самодурство в особняке Царёва передается воздушно-капельным путем или с чьей-то легкой подачи?

– Отстань.

Достаточно. Я не желаю ругаться, но и плясать под дудку кретинизма не намерена. Решительно ступаю вперед, и мне приходится задеть плечом служанку, чтобы отделаться от нее. Минуя кладовые и кухню, иду в гостиную, а потом наверх прямиком на третий этаж в комнату, которую выделил мне Богдан.