Натали Лавру - Форточница

Вы любите ходить в гости? Разглядывать разные вещички, мечтать, что это милое кресло-качалка твоё, а на этой кухне ты каждый день обедаешь…

Побывать в гостях – это как попасть внутрь каталога интерьеров. Потрогать можно, но, как в магазине, всё дорого и не твоё.

Я вот люблю бывать в чужих домах. Когда была маленькая, часто ходила к подружкам в гости. Самое любимое – пить чай с вкусняшками. Конфеты, игрушки, смех – всё то, чего не бывало у меня дома.

А сейчас… Сейчас меня никто не зовёт в гости, поэтому я наведываюсь к вам без приглашения, когда вас нет дома. Я – воровка-форточница. И если вы забыли закрыть окно – тогда я иду к вам!

***

В далёком полузабытом детстве у меня были мама и папа.

Папа Саша умер от рака лёгких, когда мне было пять, а мама Ира всё время плакала и говорила, что не хочет так жить.

Однажды мама Ира приютила дома бомжа, сказала, что ей невыносимо одной, и дядя Саша будет мне вместо папы. Даже отчество менять не придётся.

Вместе с дядей Сашей в нашем доме появились стеклянные бутылки: зелёные, коричневые, белые. Сожитель научил маму курить красную «Приму», и с тех пор у нас дома стало плохо пахнуть.

Мама дымила прямо дома, даже когда готовила еду или смотрела телевизор. Я так и запомнила её: с вечно тлеющей сигаретой в губах и стаканом в руке.

Однажды я случайно смахнула со стола зелёную бутылку. Та упала и разбилась. Содержимое разбрызгалось по полу.

– Ах ты дрянь ты такая! – завизжала мама Ира.

Она подобрала с пола стеклянную розочку от разбитой бутылки и бросилась на меня. От непоправимого её удержал дядя Саша.

– Уймись, дура! – гаркнул на неё он и отнял розочку.

Я стояла в дверях кухни в оцепенении. Только что мама хотела меня убить. Значит, мама меня не любит. Я ей не нужна. Маме дороже бутылка.

Мне было десять. Сделанные выводы шокировали меня. Пришло первое осознание, что до меня никому нет дела. У моих одноклассников есть любящие родители, а моя мама почему-то меня не любит.

Наутро мама протрезвела и была неправдоподобно добренькой. Она даже позвала меня с собой в ларёк, а я с опаской, но всё же согласилась. Может, мама на самом деле меня любит, а вчера она просто перенервничала?

В ларьке она взяла блок «Примы», бутылку «Балтики» и Чупа-чупс для меня.

– Не хватает двух рублей, – сказала маме продавщица, когда посчитала деньги.

Мама бросила на меня мимолётный мутный взгляд.

– Тогда Чупа-чупса не надо, – ответила она продавщице.

На глазах у меня выступили слёзы.

– Чего уставилась? – сказала мне мама. – Сладкое вредно для зубов. Потом ещё веди тебя к зубному… Перетопчешься. Поешь варёных рожков дома.

С этого дня я перестала любить маму. Не то чтобы совсем, но я больше не пыталась подойти и обнять её, не рассказывала, как дела в школе. Что ей до моих четвёрок и оторванных подошв на изношенных кроссовках?

***

Мне было около десяти, когда родители стали запрещать подружкам дружить со мной. В школе одноклассники объявили мне бойкот, потому что я «из плохой семьи».

Я не понимала, чем их оскорбляют мои небрежно заштопанные на коленях и пятках колготки. Но раз со мной не хотят дружить – что ж, я как-нибудь сама.

Однако по ночам мне снились уютные, вкусно пахнущие квартиры моих бывших подружек. И конфеты! В снах я запускала руки в вазы со сладостями и рассовывала вкусняшки по карманам.

Увы, утром я неизменно просыпалась с пустыми карманами…

***

Вместо сладостей я открыла для себя сухое молоко. Как-то мама притащила два пакета, но так и не использовала, потому что ей лень было делать из сухого молока жидкое.

А для меня белый молочный порошок превратился в угощение. Я зачерпывала его ложкой, засовывала в рот и медленно рассасывала. Слюна наполнялась мягким сливочным вкусом, от белой массы на ложечке медленно отваливались маленькие комочки, и я смаковала их. Чем не конфеты? Знай себе запивай тёплой водичкой. И, главное, этих двух пакетов мне хватит надолго, если экономить.

***

Несколько лет мама меняла одну работу за другой, но отовсюду её выгоняли. Любые траты мне на одежду или школьные принадлежности выливались в скандалы. Мама почему-то во всём винила меня.

После очередного увольнения мама вернулась домой с опухшими сильнее обычного глазами, двумя бутылками бормотухи и пакетом рожков.

Мама Ира накричала на своего сожителя, что он не работает и только пролёживает кости на матрасе (раньше на его месте стоял диван, но мама продала его, когда у нас совсем не было денег).