Элис Райт - Потанцуй со мной

– Грейс, спускайся вниз, папа пришёл, – позвала мама, и я послушно спустилась вниз.

– Солнышко моё, с днём рождения! – улыбаясь, папа поцеловал меня и вручил какую-то коробочку. – Пойдём ужинать.

В его взгляде читалась безграничная любовь. Внешне я копия отца. Овал лица, цвет волос и глаз мне достались от него. Мягкостью и покладистостью характера определённо тоже пошла в него.

Сидя за столом, открыла коробочку. В ней была подвеска из белого золота в виде ангела. Вместо глаз у него сапфиры.

– Спасибо, пап. Очень красиво, поможешь надеть? – поблагодарив, повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул цепочку.

– Ну что дочь, моя маленькая девочка уже совсем взрослая. Моя радость и гордость, – проворковал папа, поцеловав меня в висок.

– Ты её избалуешь, Чэд, – с упрёком заявила мама. Её серые глаза укоризненно смотрели на папу.

Началось. Мне порой казалось, что мама органически не переваривала любое проявление человеческого тепла. Словно все вокруг должны быть запрограммированными роботами с чётко установленными разрешенными эмоциями, в которые точно не будут входить смех, радость, возбуждение, интерес или азарт. Всё должно быть шаблонно и предугадываемо. Никаких телячьих нежностей или громких разговоров. Всё тихо, чинно, благородно. Мёртво.

– Лив, она моя девочка и у неё сегодня праздник. О чём ты говоришь, дорогая? Я всего лишь люблю нашу девочку, – улыбаясь, папа подмигнул мне.

Мама лишь всплеснула руками, закатив глаза, и села за стол.

Чувствуя, что я почти на грани, повернулась к папе и, затаив дыхание, спросила:

– Пап, можно я после ужина схожу с друзьями немного погуляю?

– Конечно, можно, – моментально ответил папа, и моё сердце от предвкушения подскочило к горлу.

– Что?! Будет уже поздно. Сейчас шесть вечера. Пока мы поедим, пока ты соберёшься, будет уже темно и опасно. Я против, – возразила мама.

Вот поэтому я и спросила у папы, потому что у мамы всегда один ответ на мои пожелания – нет. И дело не только в том, что я хочу гулять и развлекаться как обычная восемнадцатилетняя девушка. Мама считала, что я должна соблюдать определенный моральный облик в обществе. Для чего – я не понимаю. Зачем носить маску, которая жмёт и совершенно не отражает моего внутреннего состояния? Хоть я и сама не знаю, какая я на самом деле, но чувствую, что мамины рамки буквально лишали меня последнего кислорода.

Собрав остатки своей воли, я срывающимся голосом попыталась воззвать хоть к чему-то человеческому в маме:

– Но сегодня мой день! Хоть сегодня могу я пойти погулять?! Один раз в году!

Мне кажется, у меня скоро истерика начнётся. Слёзы обожгли глаза, голос задрожал, а всё тело покрылось холодным п о том.

В последнее время я каждой клеточкой чувствовала, что скоро взорвусь. Ещё немного и я сорвусь с катушек и… и не знаю, что я буду делать!

Я никогда не слетала с катушек, но сейчас мне так этого хочется…

Хочется сотворить что-то такое, чего никогда не сделала бы моя мама. Хочется выйти за рамки. Хочется вляпаться во что-то, чтобы потом судорожно искать пути выхода из ситуации. Хочется стать такой, какой меня видит моя мама в своих кошмарах. Да что угодно, лишь бы почувствовать себя живой!

– Я сказала: нет! – гаркнула мама.

– Лив, ты слишком строга к ней.

– Я её мать. Я женщина. Я знаю, что такое жизнь. Молоденькая, хорошенькая, одинокая пойдёт гулять вечером и отмечать своё восемнадцатилетние. Понимаешь к чему я клоню? – с ехидством обратилась мама к отцу.

– Дорогая, я всё понимаю. Но ты её держишь на слишком коротком поводке. Ты хочешь, чтобы, поступив в Университет, она забыла дорогу домой?! – воззвал к разуму мой папа.

Господи, у меня лучший папа на свете!

Я с силой сжала кулаки под столом, впившись ногтями в нежную кожу ладоней. Внутри меня разрасталось отчаяние, и я буквально чувствовала, как ком в горле перекрывал мою трахею. Если бы я сейчас захотела крикнуть, получился бы только сдавленный писк. Но я не хочу давать волю слезам перед мамой. Я хочу победить в кои-то веки в этой бессмысленной борьбе.

– Я… Нет! Конечно, нет. Я просто беспокоюсь, вот и всё! – оправдывалась мама, скосив взгляд на меня.

– Ты чересчур строга к нашей девочке. Она взрослеет. Она уже взрослая. Она дружит с головой и ведёт себя прилично. Может, отпустишь немного поводок, а? – откусив кусок мяса, папа внимательно посмотрел на маму.

Я затаила дыхание. Обычно наши с мамой незначительные перепалки происходят без папы. Но сейчас он на моей стороне и явно способен повлиять на неё. Я всего лишь хочу вырваться и погулять в свой день рождения. Неужели я так много прошу?!