Наталия Романова - Назову своей

– Ты ещё в исподнем кочевряжиться начни. – Фёдор покосился на окно кухни, как раз у стола, где Маша и Даша лепили рогалики с ватрушками.

– Твою мать, – опомнился Игнат.

Давно он дома не был, а ведь и правда, не принято у них полуголым ходить. Сколько себя помнил Игнат, ни разу в доме в таком виде отца перед дочерьми не видел, а они в миру жили, телесами удивить сложно. Что говорить про задний двор Фёдора, который за тем в Кандалы и уехал, чтобы к истокам вернуться.

– Не матерись, – добавил Фёдор, повторно приложив от всей души: – Хочешь заниматься – занимайся. Рубаху льняную надень и вперёд. Нечего в девчонках интерес лишний будить. Понял?

– Понял, понял. Прости, не подумал, – повинился Игнат.

– Да я понимаю, с непривычки, – растянулся в улыбке Фёдор. – Ух, и рад же я тебя видеть! Какой вымахал! А был-то, соплей перешибёшь.

– Не все богатырями рождаются, – добродушно ответил Игнат.

– Богатырям в разведке делать нечего, там дрыщи нужны, как псы одичавшие: выносливые, хитрые и злые.

Опыт у Фёдора был, по выслуге лет меньше, чем у Игната, а по содержанию – не приведи Бог.

Затем завтракали. Сытно, вкусно, по-домашнему. Полина – отличная хозяйка, хлопотунья. Весь дом, большой огород, домашняя живность – на ней, забота о детях, муже. Фёдор уходил с рассветом, возвращался не раньше восьми вечера. Сегодня, видно, исключение.

– Куда столько сдобы, Полюшка? – спросил, не пряча улыбку, Фёдор. Глянул на жену ласково.

– К Бархановым семьёй вечером пригласили, – улыбнулась в ответ Поля.

В ответ Маша с Дашей прыснули, смешно стало малявкам, старшей немного волнительно. Зачем приехал Игнат, не понимал только Максим, остальные знали, включая половину села. Вечером предстоит не сватовство, нет, но лично познакомиться молодым лучше в «официальной обстановке». Родителей с обеих сторон уважат, самим потом проще будет. Не для гулянок присмотрели друг друга, для жизни, от соблюдений приличия, негласных традиций всем только лучше станет.

– Я там сделал, пап, посмотришь? – подал голос молчаливый Алексей.

Телосложением Лёша пошёл в отца, ещё растёт, а уже – косая сажень в плечах, рост на зависть многим мужикам. Лицом в мать: аккуратные черты, дымчато-серые глаза с пушистыми ресницами. В детстве над Лёшей шутили, что на девчонку похож, сейчас мягкость постепенно уходила из облика, проявлялись мужские черты. Вот характером неизвестно в кого.

Полина известная хохотушка, Фёдор как-то признался, что залип на Полю, когда услышал, как она смеялась: сначала заливисто, громко, как колокольчик, а после перешла на визг, чисто свинья, с похрюкиванием.

«Человек, который так смеётся, лживым не будет».

Фёдор родился Калугиным – этим всё сказано. У них у всех, пусть специфическое, не всегда понятное, но чувство юмора имелось, улыбки до ушей с лиц не сходили. Правда, сейчас Фёдор пообтесался, заматерел, укрепился в вере, на людях лишний раз скалиться не станет, но порода как была Калугинская, так и осталась. И в кого Лёшка угрюмым уродился – неясно. В Михаила, если только, другого своего дядьку? Но и тот не родился угрюмым, жизнь скрутила, не отпустит никак.

– Посмотрю. Игнат, пойдём, и ты глянешь.

– Чего глянуть-то? – с готовностью отозвался Игнат, вставая.

– Интернет-магазин мебели делаем, раньше рекламы хватало, социальных сетей, но расширяться надо, тем более, помощник вырос, – похвалил сына Фёдор.

– Спаси Бог, – поблагодарил он жену, поцеловал каждого из младших детей и двинулся на второй этаж.

– Спасибо, – подхватил Алексей, клюнул мать поцелуем, поспешил за отцом.

Игнат тоже поблагодарил, хотел было убрать со стола, но расторопная Маша подхватила тарелки, понесла к раковине, за ней торопилась Даша, держа в руках чашки. Полина посмотрела вслед мужчинам и принялась за свои дела – их всегда много, как бы ни облегчал муж быт техникой от мультиварки до посудомоечной машины.

Игнат ещё в первые приезды удивлялся, что местные хлеб сами в русской печи пекут, а всё оказалось просто: автолавка с хлебом приезжала всего три раза в неделю, на всех не хватало. В печи испечь за один раз можно больше, чем в духовке, к тому же вкуснее.

Печь же, при условии сибирских морозов, вещь в доме наиважнейшая. Газ в Кандалы в советское время не провели, теперь приезжают депутаты перед выборами, трясут бумажками с обещаниями, нагородят с три короба и исчезают до следующих.

Отопление в доме Фёдора не печное, но красавицу поставили. Во-первых, отличная замена плиты в случае надобности, во-вторых, полетит в трескучий мороз новомодный котёл, околеют всей семьёй. Проверенное веками надёжней.