Татьяна Абалова - Станцуй со мной танго

Подыскивая слова, он провел ладонью по лбу, взъерошил волосы.

– Черт. Наверное, все дело в твоих губах…

Глафира потянула руку. Холодные пальцы одноклассника ослабили захват, но не выпустили.

– Это какое-то наваждение. Попробовав однажды, я не могу забыть вкус…

– Отпусти! – Глафира рывком высвободилась из плена. – Ты ошибся квартирой. Тебе на пятый этаж. Там живет Кислицина, – и, подхватив портфель, хлопнула дверью.

Сев в коридоре на пол, потрепала по холке обманутую в ожиданиях собачку.

– Прости, Муха. Прогулка откладывается. Пусть сначала он уйдет.

Собака, слушая хозяйку, повернула голову набок.

– Кто «он»? Он чужой парень. А мы, Муха, не привыкли брать чужое. Правда?

Рыжий песик тявкнул и активно завилял хвостом.

– Гладя, ты чего копаешься? – мама выглянула из кухни, где что-то жарилось, громко шипя и брызгаясь. – Скоро ужинать, а хлеба нет.

– Зонт забыла.

Гладей ее еще в младенчестве назвал папа. «Какая она Глаша? Она Гладя. Смотри, как в струнку тянет ручки и ножки, когда ее гладишь по животику».

Муха, одетая в яркий комбинезон, приседала почти под каждым кустом, пользуясь тем, что мысли хозяйки далеко.

По зонту стучал дождь, заглушая все остальные звуки. Красный купол отгораживал Глафиру от мира, где шины шуршали по шоссе, а неуклюжие пешеходы бежали по лужам, стремясь как можно скорее оказаться в тепле.

«Что со мной? Почему его голос заставляет каждую клеточку моего тела вибрировать?»

Намокшие листья тяжелыми кляксами ложились на тротуар.

«Почему я теряю способность здраво мыслить, стоит ему приблизиться?»

Глафира закрыла глаза. Вспомнилось, как с волос Глеба скатывались блестящие капли и оставляли влажные дорожки на смуглом лице.

Какая-то щемящая тоска сжала сердце.

«Он чужой. И только непонятная прихоть сделала его на малюсенькое мгновение моим».

Муха потянула поводок, и Глафира послушно двинулась следом, не замечая, что идет по поникшей траве, прибитой холодным осенним дождем.

– Ммм, мое желание… Чтобы ты поцеловал Рыбу!

Задумавшаяся Глаша не заметила, как Муха привела ее к беседке детского сада. На перилах сидели ребята из параллельного класса и с нескрываемым интересом рассматривали виновницу недавнего скандала. Подруги Сони Кислицыной при усердной помощи третьеклашек по всей школе разнесли слух о том, как Рыба соблазняла в туалете Мельникова и как бесстыдно висла у него на шее. То, что туалет был женским, и затащить туда баскетболиста под метр девяносто и справиться с ним против его воли пусть не худенькой, но и не такой сильной девушке, как Глафира Глазунова, просто невозможно, мало кого интересовало. Новость была настолько горячей, что разделила возбужденную аудиторию на два лагеря. Первый, в основном состоящий из подруг и поклонников «лучшей девчонки в школе», сочувствовал Кислициной и пытался ее успокоить придумыванием казней египетских. Второй – частично состоящий из тех же подруг, завидующих более удачливой и красивой Соньке, а также из тех, кто, наконец, дождался, что признанная красавица и гордячка получила пинок (и от кого!) по великолепной заднице, злорадствовал и замер в предвкушении развязки.

– Давай, Витек, – капризно повторил тот же голос. – Мельникову она не отказала, почему бы и тебе не попытать счастья.

– Сонь, давай кого другого поцелую. Хоть первого встречного.

– Угу. Вон моя старенькая соседка идет. У нее вставная челюсть. Баба Ира! Здравствуйте!

– Ладно, – парень начал медленно подниматься, что вывело жертву спора из ступора. – Глаша, стой! Ты куда? Послушай, чего сказать хочу…

Он нагнал ее уподъезда. Поймав за капюшон, больно дернул, прихватив клок волос, и почти уронил на себя.

– Пусти! – задыхаясь, выдавила из себя Глаша, запутавшись в большой куртке и поводке, на конце которого билась в испуге Муха.

Жесткий рот накрыл Глашины губы, окончательно лишив воздуха.

– Давай! Давай! – хохоча, подбадривали догнавшие Витьку друзья. – Раз… два… три… четыре…

Но внезапно все закончилось. Захват ослаб, и Глафира, лишившись опоры, сползла на мокрый бетон. Трясущаяся Муха тут же прыгнула ей на руки.

Над Витей стоял Глеб и, держа его за ворот, бил по лицу. Кулаком. В кровь.

– Глебушка, пусти! – истерично закричала и повисла на нем Соня.

Витек кулем упал рядом с Глашей. Он тихо скулил, когда подбежавшие друзья подняли его и поволокли прочь.

– Это всего лишь спор. Ничего серьезного. Витек проиграл желание. Она просто подвернулась.