Татьяна Абалова - Станцуй со мной танго

– Правильно она закомуфлировалась, – оценил Глашины старания вахтер, зашедший стрельнуть сигаретку, – целее будет. Скворцов прибыл с полчаса назад и разве что зубами не скрипел. Я таким злым давно его не видел.

В конференц-зал – он же кабинет директора, где по центру располагался большой овальный стол, на котором через каждые полметра в ожидании бурной дискуссии и пересохших глоток замерли бутылки с водой, Глафира вошла на трясущихся ногах.

Тишина оказалась обманчивой. Кроме Скворцова за столом сидели Дриз, который даже не поднял глаза, юрисконсульт, контроллер ОТК и начальник цеха по производству сэндвич-панелей. Каждый внимательно читал лежащие перед ними документы.

По тому, как юрист нервно переворачивала страницы, а колено начальника цеха подергивалось, Глазунова поняла, что произошло нечто страшное.

– Рекламация, – беззвучно прошептала контролер, оторвавшись на минуту от чтения.

– З-з-здрасьте, – Глаша прижала руку к животу, в котором мгновенно образовалась сосущая пустота.

– Я так понимаю, вы заместитель Марины Станиславовны? – голос Скворцова был сух. Глафире даже показалось, что она идет по затихшему в предчувствии беды лесу, где под ногами с треском лопаются сучья. – Садитесь.

Она поправила сползшие очки и неловко села на краешек стула. Перед глазами все плыло и меняло очертания. Большие диоптрии не позволяли правильно оценить картину мира. «Как я вообще дошла до офиса?».

Шелест бумаги и перед Глафирой появился тот же набор документов: страницы текста и фотографии.

– Что вы скажете на это? – спросил Скворцов, вставая за ее спиной.

Глаше пришлось низко наклониться, чтобы понять, что на фотографии запечатлена белая панель со следами ржавчины.

– Это наша продукция? – не поверила она.

Кивок начальника цеха смел все сомнения.

– Монтаж первого цеха был произведен в мае месяце. Не прошло и полгода…

– Этого не может быть, я сама несколько раз перепроверяла указанную партию металла. Боялась ошибиться, ведь я только устроилась на работу. Все показатели были в норме, цинк двести сорок, – хорошая память и копия протокола испытаний помогли ответить уверенно.

– Заказчик требует прекращения договора, возврата денег, возмещения расходов на транспортировку и предстоящий демонтаж трех цехов. Сотня тысяч долларов, – последние слова Скворцов произнес раздельно. Каждое из них тяжелой плитой упало на плечи присутствующих.

– Не может быть, – твердо произнесла Глафира. – Даже если металл был поврежден в процессе производства и монтажа, цинковый слой защитил бы от коррозии. – Она сняла очки и внимательно просмотрела фотографии. – А тут я не вижу ни задира, ни царапин. Заказчик прислал образцы? Нет? Я думаю, нужно выехать на объект и посмотреть все на месте.

– Я тоже так думаю, – подал голос Марк. – Завод по производству подгузников находится в трехстах километрах от нас, и если мы с Глафирой Степановной выедем с утра пораньше, к ночи управимся.

Глаша так увлеклась изучением фотографий, что не заметила, как закончилось экстренное собрание. Вздрогнула, когда Дриз тронул за плечо.

– Машина будет у твоего подъезда в шесть утра.

Повернув голову, Глафира встретилась с внимательным взглядом Скворцова. Опомнившись, вновь напялила очки на нос и, суетливо собрав документы со стола, покинула конференц-зал. Между лопатками жгло. Она готова была дать руку на отсечение – директор продолжал смотреть ей в спину.

«Ну что за курица! – в душе Скворцова поднималось раздражение, когда «химичка», низко склонившись над фотографией, подслеповато трогала пальцем рыжие пятна ржавчины, словно снимок мог передать шероховатость поврежденного металла. – Оправу хотя бы подобрала посовременней».

Едва Глазунова вошла в кабинет, Скворцов понял, что никогда не стал бы целовать такую женщину. Тщедушная фигура в бесформенной одежде, ноги в грубых ботинках, и бабушкина «букля» на затылке. В его царство робко вошла сестра-близнец Екатерины Пушкаревой. У Катьки из любимого сериала мамы хотя бы была перспектива обратиться в прекрасного лебедя, однако Скворцов преображения так и не заметил. Что с очками, что без, для него Пушкарева оставалась малопривлекательной женщиной.

Когда встал за спиной «химички», желая ткнуть ее носом в проблему, которую она с таким трудом различала, заметил в широком вороте халата тонкую и какую-то беззащитную шею. Пальцы сами непроизвольно потянулись, чтобы ухватить ее покрепче, но небольшой поворот головы Глафиры Степановны отвлек – взгляд Скворцова переместился на гладкую щеку, на которой рассыпались бледным золотом веснушки.