Юстис Рей - Духовка Сильвии Плат

– Не существует ничего духовного! Нигде! Ты тянешь жилы, со временем стареешь, а потом гниёшь в земле, попутно поедаемый червями. И всё тут.

– Очень… позитивно. И почему в твоей точке зрения больше смысла?

– А почему ты везде ищешь смысл? – парируешь ты, отвечая вопросом на вопрос.

– Наверно, потому что мне хочется верить, что все эти семь миллиардов, включая и меня, появились не напрасно.

– Довольно самонадеянно, тебе так не кажется?

Ты останавливаешься. Мне приходится сделать то же самое. А вот ответить я не успеваю.

– Вы не верите в Бога, вам на самом деле всё равно, как он выглядит, и встретитесь ли вы с ним когда-нибудь. Вам просто легче существовать с осознанием того, что есть кто-то могущественнее вас, кто скажет, что нужно делать, любящий вас, несмотря ни на что. И куда проще жить, осознавая, что любые проблемы и душевные метания будут решены, если очень долго просить. А самое главное – куда проще мириться со смертью, зная, что прощение за что угодно будет даровано, стоит только покаяться. Но всё это притворство.

– Да, ты права, мы настоящие лицемеры, – отзываюсь я язвительно, но спокойно. – А допустим на минуту, что Бога не существует. Тогда почему ты здесь вся такая аккуратная и правильная, желающая поступить в Гарвард? Почему, скажем, не придешь в школу и не перестреляешь всех нас?

– Думаешь, я на это способна? Думаешь, я сумасшедшая? – спрашиваешь ты хладнокровно, без малейшей обиды в голосе.

– Нет, – отвечаю я, помешкав несколько секунд.

– А я сумасшедшая, – ты чуть ближе подаёшься ко мне. – Если ты думаешь, что желание получить чуть больше знаний, чем остальные, делает меня правильной, то ты глубоко ошибаешься. Я не святая, никогда не была и не буду. И я делала такие вещи, о которых жалею до сих пор, которые грызут меня изнутри каждый день. У меня много недостатков, но за последнее время я приобрела одно очень важное достоинство: умение оценивать собственные поступки. Я знаю, когда совершаю ошибки. Я знаю, что хорошо и что плохо. И для этого мне не нужна вера в невидимое что-то за облаками, которое, может быть, лишь может быть, существует там. Я не замаливаю свои грехи, мне не нужно прощение, потому что так или иначе они останутся со мной, как и память о них. Я думаю, это серьезное наказание, ведь они мучают меня и по сей день. Так что вот почему я не приду и не перестреляю всех вас, хотя не буду отрицать, что иногда мне этого хочется.

– Не скажу, что это сильно меня успокаивает.

– Оно и не должно.

– Может, тебе это и не понравится, но, несмотря на то, что ты считаешь себя плохим человеком, у тебя есть как минимум ещё одно хорошее качество.

– Умение чётко строить сложные предложения?

– Нет. Совесть.

Ты на это ничего не отвечаешь, и на какое-то время повисает тишина. Но рядом с тобой она не кажется неловкой. Мы снова начинаем идти.

– В таком случае я вот чего не пойму: зачем тебе членство в совете? Тебе плевать на этот город, он тебе не нравится.

– Я не привыкла отчитываться за каждый свой чих. Меня это напрягает.

– И что же ты собираешься делать?

– Реформацию. Или революцию. Как пойдёт, – говоришь ты, – я изменю ситуацию, чего бы мне это ни стоило, потому что происходящее здесь в корне неправильно. В итоге останется два варианта: либо я изменю этот город к лучшему, либо уничтожу его.

– …Либо он уничтожит тебя, – бубню я себе под нос, не в силах противостоять твоему напору.

– Я должна постараться ради своей сестры. Я смогу выбраться отсюда через год, она – нет. Она должна жить в лучшем месте.

– Пару секунд назад ты говорила, что делаешь это для себя.

– Я не думаю, что Молли понравится сложившаяся ситуация, когда она начнёт соображать чуть больше.

– Не хочу тебя расстраивать, но у тебя ничего не выйдет.

– С чего ты взял? Ты пытался?

– Говорю тебе, ты потерпишь поражение.

– Значит, пытался?

– Просто я знаю это место! – я чуть повышаю голос.

– Так ты пытался?

– Нет!

– Вот что меня бесит в современном поколении: сдаётся, даже не попробовав.

– Слушай, я не Мартин Лютер [6] Знаменитый германский церковный реформатор, основатель евангелическо-лютеранской церкви. . Я всего лишь подросток, и ты тоже. И я говорю тебе, никто не станет слушать, как бы права ты ни была.

Ты молчишь, зная, что спорить с этим бесполезно, потому что я прав.

– Почему вы все такие лицемеры?

Я не отвечаю на этот выпад.

– Я уверена, что многих не устраивает происходящее. Но вы как живые стены, – заявляешь ты недовольно, – что бы плохого или несправедливого ни случалось, от вас это либо отскакивает, либо пачкает, но вы всё равно стоите дальше, не пытаясь ничего изменить.