Рене Манфреди - Выше неба

Когда она закончила, никто из них не сказал ни слова. Неважно, что они подумали, Анна чувствовала себя удивительно целостной. Невероятно грустной, конечно, но эта грусть как будто наполнила все ее тело и связала его воедино. Самым тяжелым в горе было чувство, что каждая частичка твоего тела дает различные, обычно тревожные сигналы: непомерную усталость вкупе с бессонницей, сверлящий голод и отвращение к еде, беспокойство и физическую активность вместе с невозможностью выполнить даже самые простые обязанности по хозяйству.

– Это удивительная история, – сказал пожилой мужчина. – Должно быть, вы необычайно сильный человек.

Анна что-то уклончиво пробормотала. Потом спросила:

– Кто-нибудь хочет вина?

– На самом деле мне уже пора вылезать из этой горячей воды, – отказался молодой мужчина, – и отправляться в Лос-Анджелес.

Анна налила еще бокал. Ей не следовало этого делать, но тепло воды и зародившийся в душе свет вызвали в ней желание попраздновать, побыть легкомысленной.

– Я попробую немного вина, если вы все еще предлагаете, – сказал Джордж.

– Конечно. – Анна поняла, что наливать некуда. – Вы можете попить из моего бокала, или есть другой метод.

– Другой метод?

– Пейте из бутылки.

– О, – рассмеялся мужчина и взял ее бокал. Их пальцы соприкоснулись. – А, французское вино. Давайте-ка посмотрим. Шардоне. Наверное, год девяносто седьмой.

Анна поставила бутылку под лунный свет:

– Точно. А как вы узнали? Вы француз? – Джордж говорил с каким-то европейским акцентом.

– Я виноторговец. Родился и вырос в Калифорнии, но у меня итальянские корни. – Он сделал еще глоток. – Прекрасно. Прекрасный выбор. Крепкое, но элегантное. Терпкое и в то же время нежное.

– А у вас есть виноградник? – Анна внимательно посмотрела на него: в тусклом свете он казался привлекательным, с ярко выраженным римским профилем.

– Да, мне принадлежит часть. Мои родители разделили владения на три семьи.

Анна вылила из бутылки остатки и придвинулась ближе, чтобы пить из одного бокала.

– Расскажите, – сказала она. – Расскажите мне о себе. Джорджу было шестьдесят. Его отец эмигрировал из Сиены в центральной Тоскане, где у них был виноградник.

– Из маленькой деревушки недалеко от Монтелочино, где отец родился и вырос среди виноградников, с вином в жилах. Он приехал в эту страну, когда ему было двадцать лет. – Джордж описывал летние месяцы своего детства в Наппа-Вели, как они сидел за длинным столом и ели только что собранный виноград. Это был праздник для всей его семьи, состоящей из тринадцати человек, и сотни рабочих и их семей – тогда отец нанял практически всех эмигрировавших итальянцев, и так было, пока он не сделал ошибку. – Мерло в шестьдесят втором году было ужасным, и ему пришлось продать часть собственности. Анна, ты даже не представляешь, какое это было чудесное время, будто мы все вернулись обратно, в Италию. Три раза в год мы устраивали праздники во фруктовом саду. Один после сбора урожая, один в День святого Иосифа и еще на Пасху. Ну и каждую свадьбу, а их было много, мы тоже отмечали там.

Анна слушала, как Джордж описывал танцы, тарантеллы и вальсы, и день, когда он встретил девушку, которая впоследствии стала его женой.

– Ей было семнадцать лет. Мне – девятнадцать. Мой отец нанял ее отца, он был одним из лучших дегустаторов в Тоскане. Существует слово на итальянском. Точнее, фраза. «Assaglarelucedelsole» – «Пробовать солнечный свет на вкус», хотя это и не вполне точный перевод. Мой отец обычно говорил, что дегустатор, Альберто, мог определить, какой винтаж получил слишком много западного солнца. Он говорил, что такое вино слишком угрюмо. Doloroso. – Джордж рассмеялся. – И перестоявшие на солнце южные сорта каберне. Arrabblatoconlucedelsole. Они злились на солнце.

Анна рассмеялась над рассказом Джорджа о важничающем дегустаторе и словно увидела его: маленький мужчина с неизменным бокалом вина в руке, красноречивый. И красивая дочь – его двойным благословением и двойным проклятием. Каким-то внутренним зрением, не только благодаря воспоминаниям Джорджа, она почувствовала тепло этих людей, представила себе его мать с четками в руках, его сестер, которые спали вшестером в одной спальне, волнение каждого ухаживания, свадьбы, рождения ребенка.

– Конечно же, Альберто посмотрел на меня и сразу понял, что я за человек. Он приехал из Италии с двумя братьями, которых мой отец взял работать на отжиме. Альберто велел им повсюду следовать за мной. Конечно, это подало мне надежду. Если бы я не был серьезным претендентом на его дочь, никто бы не следил, как я провожу воскресенья. Серафина, девушка, которая стала моей женой, постоянно была под присмотром матери.