Юлия Гетта - Свидание с миллионером

В конце концов, с неохотой сажусь в машину. Ругая себя на чем свет стоит.

Есть один очень жуткий эпизод в фильме «Девушка с татуировкой дракона», похожий на мою текущую ситуацию. Там маньяк заманивал своих жертв, просто приглашая их зайти к себе в гости. И жертвы его всегда чувствовали подвох, но все равно шли, потому что им было неудобно отказать человеку, проявившему гостеприимство.

Так вот сейчас я чувствую себя примерно так же. Выходит, и для меня быть вежливой превыше инстинкта самосохранения? И ведь не могу себя заставить встать и уйти, пока еще не поздно. Неудобно мне! Сижу и смиренно жду, пока мой странный знакомый обходит машину, занимает водительское сидение, заводит двигатель и трогается с места.

Утешаю себя тем, что этот парень совсем не похож на маньяка. Даже несмотря на свою странную одежду. Да и что он может сделать мне в машине среди бела дня на глазах у кучи прохожих? Хотел бы, сделал еще в квартире.

Он ведет машину и молчит. Думает о чем-то своем. Я чувствую неловкость из-за этой тишины, но завести разговор не стремлюсь. Все равно мы больше не увидимся, так к чему впустую сотрясать воздух?

Главное, он точно едет в сторону моего района – за окнами автомобиля мелькают знакомые очертания улиц, и это все больше успокаивает меня.

Когда машина тормозит у моего дома, я уже совсем спокойна.

– Спасибо большое, что подвез! – с вежливой улыбкой благодарю его. – Созвонимся, – зачем-то добавляю, хотя планирую первым делом бросить его номер в черный список.

Он глушит двигатель, поворачивается ко мне и безапелляционным тоном заявляет:

– Я тебя провожу.

– Да зачем, не надо… – пытаюсь возразить, но он уже выходит из машины.

Предсказуемо открывает мне дверь, подает руку. Блин, хоть бы не привыкнуть.

Подходим вместе к моему подъезду, поднимаемся на крыльцо. Я поворачиваюсь к спутнику, чтобы наконец попрощаться, но он смотрит мне за спину, не обращая на меня никакого внимания. Очевидно, разглядывает живописно расписанную дверь моего подъезда и не менее интересные стены вокруг нее. На них разнообразные неприличные слова, снабженные схематичными рисунками для наглядности. А в центре всего этого безобразия красуется надпись «Ляля дура», начертанная с помощью складного ножа соседским мальчиком еще лет сто назад.

До сих пор покрываюсь пятнами от стыда и злости, когда на нее смотрю. Дверь уже неоднократно красили после акта вандализма, но буквы так глубоко прорезаны в дереве, что краска их не берет. И кажется, эта надпись останется здесь навеки.

– Миленько у вас тут, – выносит вердикт мой новый знакомый.

– Ага, сплошная милота, – кривлюсь я.

– Ну давай, открывай дверь, – предлагает он. – На каком этаже ты живешь?

Я невольно усмехаюсь.

– Может, тебе ещё ключи дать? От квартиры, где деньги лежат?

Теперь усмехается он.

А потом вдруг так же неожиданно, как в день нашего знакомства, делает шаг на меня, впечатывая спиной в подъездную дверь, и целует в губы.

Я не успеваю воспротивиться или даже подумать об этом. Меня сносит этим поцелуем, как цунами. Ноги подгибаются, все тело охватывает огнём, сердце стучит как бешеное.

Его рука на моей шее, другая на талии. Он держит меня так уверенно и властно, вторгается в мой рот так жадно и бескомпромиссно, будто имеет на это полное право.

И черт, мне безумно нравится это!

Почему раньше никто из парней даже близко так меня не целовал?

Так страстно, волнующе, так круто, что в голове нет ни одной мысли! Я уже забыла, что минуту назад мечтала избавиться от него.

– Давай, открывай подъезд, – нетерпеливо требует парень, на секунду оторвавшись от моих губ.

И я послушно делаю так, как он говорит. Вытягиваю ключи из кармана пальто, прикладываю магнитный ключ к датчику. И меня тут же затаскивают в поддавшуюся дверь.

Мы оказываемся в темном тамбуре подъезда, вдали от посторонних глаз. Этот сумасшедший зажимает меня в углу, лапает и продолжает жарко целовать. А мне только этого и надо.

Я вспоминаю, как видела его сегодня в одном полотенце на бёдрах, нащупываю твёрдые мышцы груди и пресса сквозь вязаную ткань ненавистного свитера. Который сейчас уже не кажется таким ненавистным.

Эти крышесносные поцелуи расплавили мне мозг.

Я могла бы сейчас позволить ему намного больше поцелуев. Если бы он только захотел. О чем потом, конечно, горько пожалела бы. Если бы кто-то из соседей, например, увидел, чем Ляля из тринадцатой квартиры занимается в подъезде, мне бы навесили ярлык на всю оставшуюся жизнь. Я уже не говорю, какими словами назвала бы меня тогда мама…