Ашира Хаан - Одноклассники бывшими не бывают

Илья в этом участия не принимал. Он подошел, встал рядом, оперевшись на парту, и, глядя на бывших одноклассников, вполголоса, словно по большому секрету, сообщил мне:

– Ты потрясающе выглядишь. Я тебя даже не узнал сначала. Не поздоровался – не был уверен, что правда ты. Даже мелькнула мысль, что у тебя такая взрослая дочь. А я наброшусь с объятиями: «Привет, Ритка!» Не так поймет.

В лицо будто кипятком плеснули, я даже задохнулась от жара и захотелось прислонить мгновенно заледеневшие ладони к пылающим щекам. Во рту пересохло, и я сразу не нашлась, что ответить, и только загадочно улыбнулась, стрельнув в него глазами из-под прикрытых ресниц.

– Давай я расскажу про всех, пока они заняты.

Он сложил руки на груди, и я быстрым взглядом пробежалась по его потертым голубым джинсам и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Все-таки потрясающе выглядит. С годами стал не просто лучше, а неприлично лучше.

– Женька Протасов, – кивнул он на нашего плешивого плейбоя. – Владелец автомойки. Очень этим гордится, не вздумай усомниться, что это высшее достижение для человека. Морозову уже объяснил, что тот, изменник родины, сбежавший в Израиль, должен в ножки кланяться поднимающим экономику России.

И он хитро посмотрел на меня искрящимися от смеха глазами.

Это было так странно. Как будто мы с ним были и остаемся хорошими друзьями и у нас есть общие шуточки. Он меня точно ни с кем не перепутал?

– Таня Рикита, – Илья указал на стройную, даже тощую, очень загорелую белокурую девицу с явно силиконовым бюстом. – Вышла замуж за доктора и живет с ним в Германии.

– Это Рикита? – удивилась я.

Ее совсем не узнать. Была такой скромной пухлой девочкой с косой ниже попы и бездонными славянскими глазами, воплощением истинно русской красоты. Как и когда она превратилась в сушеную фитоняшную звезду пластической хирургии? Нос ей, похоже, тоже подправили. И вообще перешили лицо так, что я с трудом уловила только знакомую бездну в глазах.

– Да, я тоже был сначала шокирован, – покачал он головой, снова говоря вполголоса и придвигаясь все ближе. – Но ей все нравится. Наоборот, говорила, что жалеет нас, неудачников. А это…

– Сплетничаете? – К нам подошла Оленька Синаева – вот уж кто совсем не изменился! Как была рыжей и веснушчатой, легко краснеющей, так и осталась, только раздалась в бедрах, погрузнела, и под глазами залегли круги.

– Конечно, – подмигнул ей Илья, а она бросила на него типично женский оценивающий взгляд. Оценила весьма высоко. – Это наша почетная мать-героиня. У нее пятеро прекрасных детишек, фотографии которых она тебе с удовольствием покажет. И расскажет обо всех их успехах. Особенно младшая у нее хорошо поет.

– Нет, младшая танцует, – поправила Оленька и полезла в телефон. – Сейчас покажу ее выступление. А поет у меня средняя.

– Вторая с конца, – серьезно кивнул Илья.

– Другая средняя лошадница, недавно выиграла соревнования по выездке, сейчас тоже фото покажу… Ой, а тут у меня старшенький в форме пограничника, хотите посмотреть?

– Не понимаю, зачем столько детей, – проворчал вроде бы вполголоса Протасов, но так, что его, сидящего за столом с бутербродом в руке, услышали даже здесь у окна. – Вечерами заняться нечем было? Сериал можно посмотреть.

– Вот из-за таких, как вы, у нас и проседает демография! – моментально взвилась Оленька, а я подумала: «Началось». – Вот у тебя есть дети? Есть?

– Двое! Оглоедов! Спиногрызов! Вандалов! Я свой долг выполнил! Вместо армии на памперсах оттрубил, теперь никому ничего не должен! – Он с каким-то наслаждением тщательно скрутил кукиши на обеих руках и продемонстрировал разом покрасневшей Оленьке.

– У Насти Шмидт одна дочка, зато она работает начальником в главной налоговой, – быстро попытался переключить тему Илья. – Представляете, какие среди нас люди?

– А я работаю мамой! – прошипела Оленька. – Лучше бы тоже помогали демографию улучшать! Кому нужна ваша карьера без детей?

Илья ловко поймал кинутую Морозовым пачку «рафаэлок», достал одну конфету и протянул ей.

– Мы будем стараться, – смеясь одними глазами, сказал он. – У нас еще вся жизнь впереди.

– А ты, Рит? Детишки есть? А то часики, сама знаешь! – Оленька зашуршала фантиком, но замерла, ожидая моего ответа.

Ух, как вспотели ладони… Пришла моя пора.

– Вась, разлей пока, – Илья кивнул на стол, где только у Протасова был налит виски. – Мы какие-то неприлично трезвые для встречи выпускников. Ты что будешь? – спросил он у меня и мягко толкнул плечом в плечо. Мол, держись.