Марина Дмитриева - Модель по вызову

Мамы дома не оказалось. Внутри который раз ухнула тревога… Ей уже давно пора вернуться, важная встреча была назначена на три часа, а сейчас почти семь. Черт, и когда час назад я позвонила на мамин телефон, она почему-то не ответила. Плохо, Светик, видимо, все плохо… Руки задрожали, многострадальные продукты снова упали на пол. Я так надеялась, что, завозившись на кухне, мама просто не услышала моего звонка. О черт, на полу стала расползаться белая лужа. И чего я это дурацкое молоко на траву где-нибудь во дворе не вылила? Так боялась не выдержать, обернуться и вцепиться бритоголовому дружку в его нахально лыбящуюся рожу, что поторопилась от греха подальше быстрее скрыться за дверью. Батюшки, наверное, весь лифт изгваздала этим дурацким молоком, придется бежать убираться. Такое ощущение, что я его не литр купила, а целую цистерну. Кинулась бегом на кухню разбираться с промокшими продуктами. Ущерб был не такой уж колоссальный, только хлеб немного намочился, да яичная коробка. Благо, сейчас продукты продаются в полиэтиленовых упаковках, что для экологии, безусловно, плохо, но в жизни очень удобно. Потом, вооружившись тряпкой, вернулась подтирать лужицы молока в коридоре и лифте. Пальцы безобразно дрожали. Мам, почему же ты не звонишь?! Какого черта, мама?!! Я ведь тоже переживаю, места себе не нахожу.

Схватила телефон, желая услышать родной голос, нажала на зеленую трубку вызова и подошла к окну. Из нашего подъезда вышла красавица Алена, в детстве, примерно до подросткового возраста, мы с ней дружили, не разлей вода были, а затем пути наши разошлись… Она пошла плохой дорогой и сейчас, помахав приветливо ручкой лысому громиле, царственно села в шикарный черный LandRover. Понятно, откуда у нее норковая шуба, ясно, за какие средства она в скором времени собирается переезжать в новую квартиру одного из лучших районов города. Старушки в подъезде давно в ее сторону шипят – «шлюха бессовестная». Только Алене плевать… Она, постоянно меняя наряды, один короче другого, задорно цокая каблуками, проходила мимо, иногда бросая на ходу: «Глядите не подавитесь от зависти».

Черт, мама так и не ответила…

– Ален, я тут во дворе девушку встретил…

– И что, понравилась? – поинтересовалась брюнетка.

– Красивая, – согласился мужчина, – только корчит из себя слишком много.

– Дай отгадаю! Светлые волосы, кукольное лицо, голубые глаза, фигурка закачаешься, особенно задница и ноги. Правда, упакована вся эта прелесть в неброские джинсы и скучную футболку.

– Да нет, сегодня была юбка и строгая блузка.

– Видимо, что-то в лесу сдохло, – засмеялась девушка. – А ты хотел ее в «Соблазн» заполучить?

– Да. У меня глаз наметанный. Если такую приодеть, причесать, фейс профессионально подкрасить и так далее, то глаз невозможно будет оторвать. Редкая красавица!

– Красавица, согласна. Только фиг тебе, Юрик! Она у нас типа правильная… Говорят, отец у нее дворянских кровей, нищий потомок какого-то графа. Помню, Светка фото показывала, мы дружили с ней в детстве, пока нам не запретили водиться. Так вот, там ее, якобы, пра-пра, ну, какой-то дед, рядом с Николаем Вторым изображен. Отец Светкин редкий красавец был – светловолосый, голубоглазый, статный, ничем не хуже Харатьяна, все бабы нашего дома по нему сохли. Ему бы в кино сниматься, а он в науку пошел, что-то там пытался изобрести.

– Почему в прошедшем времени? – уточнил бритоголовый парень.

– Да уже лет пять-шесть, как помер.

– Бедная девочка. А раз бедная, то, значит, деньги ей нужны. Поговори с ней, расскажи о заработках в нашем агентстве.

– Я, конечно, поговорю, только на удачу на рассчитывай, Юрий Николаевич. Такие с честью своей, словно с писаной торбой, носятся. Говорят, Светкиному отцу предлагали за рубеж ехать работать, а он, дурак… типа мои предки даже в самое неспокойное время Россию не бросили, по ссылкам да лагерям мотались, я тоже должен отчизне служить. Голубая кровь с голым задом.

– Да ладно заливать… Все бабы, пожалуй, даже больше, все люди одинаковы, она ничем не лучше… и, если предложить хорошие условия – тоже продастся. А про голубую кровь – сказочка, чтобы возвысить себя в своих собственных глазах, дескать, мы хоть чем-то лучше других. Раньше все молчали, а сейчас модно быть аристократами.

Мама пришла домой примерно через час после меня, лицо бледное, даже серое, словно сразу постарела лет на десять-пятнадцать. Не красивая женщина, а измотанная жизнью старуха. Спрашивать ничего не нужно было – все по лицу видно… Сбылось плохое, то самое плохое, о чем мы запрещали себе думать, боясь ненароком материализовать свои безрадужные мысли.