Юлия Резник - Всё сложно

Если честно, я думала, он сбежит, как только Котька загремела в больницу.

И то, что он все еще здесь – дорогого стоит. По крайней мере, моего уважения, уж точно. Им нелегко пришлось. Ей. И ему тоже. Потому что характер у Котьки сложный. Болезнь далась ей нелегко. Не удивлюсь, если она вынесла Олегу весь мозг.

– И когда это все начнется?

– Немедленно.

– Да, чем раньше, тем лучше. Ну, ничего. Я буду рядом. Мы…

– Мам…

– М-м-м? – принимаю из рук зятя чашку. Стараюсь не дышать, чтобы он не почувствовал перегара. Хотя, господи боже мой, мне тридцать восемь лет, и я могу выпить с подружкой в субботу!

– Собственно, мы поэтому и хотели с тобой поговорить.

– Да? Я думала, вы хотели рассказать о диагнозе.

– И это тоже. Но вообще мы бы хотели попроситься пожить у тебя.

Я давлюсь чаем. Закашливаюсь. Котька, глядя на мои выпученные глаза, смеется.

– Пожить? Кхе-кхе… А чем тебя не устраивает ваша квартира?

– У твоей более удачное расположение. Она ближе к больнице. Понимаешь, я не хочу туда ложиться! Да и врачи не видят в этом никакой необходимости. Пока вполне можно обойтись дневным стационаром. Дома-то и стены лечат, – повторяет Котька явно за кем-то старшим.

– Ты уверена, что тебе не требуется круглосуточное наблюдение врачей?

– Я ж не инвалид! – обижается Котька. – Ты что, против, я не пойму? Если так, то…

– Нет-нет! Что ты. Я не против. Просто это так неожиданно…

– Может быть, мне понадобится твоя помощь. В уходе… – Эта часть разговора дается Котьке нелегко. Оно и понятно! – Вдруг я плохо отреагирую на химию. Вдруг меня будет тошнить…

Мой взгляд невольно возвращается к застывшему у окна зятю.

– Это была не моя идея. Я бы смог ухаживать за Катей сам.

– А как бы ты работал?! – возмущается Котька.

– Александра Ивановна, насколько мне известно, работает тоже.

Чувствую, как мои скулы обжигает стыдливый румянец. Чертов засранец! Еще бы ты не знал… Ты же сам ко мне обращался! К моим услугам… Нет-нет. Это лучше забыть, как страшный сон.

– Вдвоем вам будет легче. Можно даже составить какой-то график. Плюс папа тоже в стороне не останется. Сможет меня подвозить. Врач сказал, что после химии мне за руль нельзя.

– Ну, еще бы.

Обсуждение бытовых вопросов разбавляет повисшее в комнате напряжение. Я прячусь за чашкой чая. Котька замолкает, мрачно думая о чем-то своем. Становится тихо-тихо, и только дождь стучит по водостоку. Размеренно и печально. Как реквием.

Фу ты! Какие глупости лезут в голову… Хорошо, что кто-то звонит в дверь. Появляется повод отвлечься.

– Это, наверное, папа.

Угу. Только встречи с ним для полного счастья мне и не хватает.

– А Мирон? С ним приедет? Он не говорил? – кричу я, нажав на кнопку домофона.

– Нет. Папа сказал, что на время закинет его к бабуле. Наверное, не хочет, чтобы он расстраивался.

Наверное. Да только вряд ли этого удастся избежать, если мы станем жить в одной квартире. Все равно он поймет, что с сестрой что-то не так. И начнет спрашивать. Уж больно любознателен наш мальчик. Я глубоко вздыхаю. И в который раз за этот безумный день прячу лицо в ладонях. Это тоже привычка из детства. Кажется, если ты не видишь проблем, то их вроде бы как и нет.

Думай, Сашка, думай. Предложение Котьки – вполне здравомыслящее. До больницы отсюда действительно два квартала. И, конечно, будет великолепно, если моя помощь дочери не понадобится. Если она сможет сама вставать в туалет, купаться и кушать! А если нет?

«Это была не моя идея. Я бы смог ухаживать за Катей сам»…

Ага. Но интересно, насколько бы его хватило? Уж лучше я этим займусь. С другой стороны, каждый день видеть его в своем доме…

Мои размышления прерывает звук открывающейся двери.

Борис заходит в квартиру, нет, точнее врывается ураганом. Подавляя своей кипучей энергией все вокруг. Цепкий взгляд, взгляд которому знакома каждая клеточка на моем теле, каждая складочка и залом, проходится по моему лицу. Он наклоняется, обдавая меня ароматом никогда не меняющегося парфюма, дождя, намокшей шерсти и целует, прежде чем я успеваю отшатнуться. Нет, это не прям поцелуй-поцелуй. Это банальное приветствие. Двух близких людей, которые стали чужими.

– Привет. Что тут у вас случилось?

– У Котьки осложнения. Нужно сделать химию.

– В смысле? У нее рак?! – он ловит мое запястье одной рукой, а другой – дергает вниз узел галстука. Может быть, ему стоит выпить что-то сердечное. Чего у Победного не отнять – так это того, что он действительно любит детей. Хотя появление Котьки он, как и я, не планировал, долгое время, да и сейчас, он был ей и остается хорошим отцом. Ну и, конечно, Мирону, которого мы родили вполне осознанно, спустя почти десять лет.