Светлана Белоусова - Золотая девочка

Однако, каково же было её удивление, когда ни в этот день, ни через неделю, новенький даже не глянул на признанную звезду. Будто вовсе нет её. Вообще. Более того, если Барби крутилась рядом, он окидывал её тяжёлым равнодушным взглядом и шёл мимо. Это было возмутительно. Не допустимо. Маргарита прикладывала все свои силы, использовала все уловки и женские хитрости, но парень по прозвищу Ник, оставался холоден, а иногда даже раздражался, видя поблизости снова эту напористую блондинку.

– Отстань от него, – говорила Наташка, – У тебя же есть Макс.

– Господи, ну, при чем тут Орлов? Это дело принципа, понимаешь? Все парни обожают меня. Все. А этот даже не замечает. Бесит. Я хочу, чтоб он пускал слюни мне в след. Я – королева, а он – холоп. Ты знаешь, что живут они бедно. Мать на свои гулянки спускает все деньги. Я знаю. Мне папина секретарша рассказывала. Мамочку этого козла все мужики в администрации уже оприходывали.

– Рита!

– Что?! Это правда.

Навязчивое желание покорить и подчинить своему влиянию сурового парня превратилось для Барби в манию. Она не могла выносить равнодушие. Вообще. Мама умерла, когда девочка была ещё слишком мала, и отец всю жизнь баловал свою Принцессу. Поэтому, любовь, обожание, страсть, восхищение, даже гнев или злость. Что угодно, но только не безразличие. Если он не желает меня любить, решила Марго, значит, пусть ненавидит. И началась травля ни в чем, в общем-то, не виноватого пацана.

Мелкие пакости, порванные тетради с контрольными, слухи о том, что Ника видели в магазине, где он своровал бутылку пива, а потом кружился с местной шпаной, разговоры то тут, то там, будто парень верной дорогой идёт к судьбе уголовника. Барби верили безоговорочно, ведь она – королева. Однако этот упрямый бесчувственный чурбан по-прежнему не реагировал никаким образом. Тогда Марго стала действовать более жёстко и извращенно.

На одной из школьных дискотек она подошла к Нику сама и, сославшись на то, что есть информация о материной работе, потащила его в соседний с актовым залом кабинет. Помещение было погружено в полумрак и лишь слегка освещалось уличным фонарём. Едва они остались вдвоём, блондинка положила обе руки парню на шею и, прижавшись всем своим девичьим стройными телом, выдохнула опешившему Нику прямо в губы, что очень хочет быть с ним, что ей безумно надоел Орлов со своим поклонением, а потом поцеловала его. Это было как-то странно. Совсем не так, как с Орловым. Макс оставался всегда нежным и осторожным. Словно Марго – фарфоровая кукла. Ник же, сначала замер, а потом вдруг сгреб Барби в жёсткие, почти уже мужские объятия, и ответил с такой страстью, что Марго на несколько минут вообще забыла, для чего затеяла этот романтический сюжет. Однако, едва за дверью раздались шаги, она резко отстранилась и, рванув на себе нарядную блузку так, что в разные стороны полетели пуговицы, закричала, изо всех сил выдавливая слезы. В кабинет ворвалась директриса, которую привела заранее предупрежденная Наташка.

От обвинения в изнасиловании парня спасло лишь великодушие жертвы. Рыдая, несчастная девочка поведала, что этот урод заманил её в тёмный класс под предлогом очень важного разговора, а потом решил посягнуть на святое. Однако, она понимает, что бедолага не устоял перед её красотой и прощает его. Но впредь просит учителей быть более внимательным к данному индивиду. Если бы вовремя не появилась директриса, не известно, чем бы все закончилось.

Пока шли бесконечные разборки, Ник просто смотрел на неё тяжёлым горящим взглядом, ничего не говоря в свое оправдание. Он ни словом не обмолвился о том, как все было на самом деле. А Маргарита, отчего-то ещё долго ощущала волнительный напор его губ. Даже, когда Макс целовал Барби перед домом, в памяти блондинки упорно всплывали жаркие ладони Ника, обхватившие её талию тем вечером, его страсть, так горячо отозвавшаяся в её юном теле. Не иначе, просто переклинило. Через несколько дней Орлов вусмерть избил обидчика любимой девушки. Однако Ник не пожаловался, и матери писать заявление в милицию запретил. Так рассказывали.

Но Маргарите было мало. Однажды секретарша отца показала ей фотки с последнего праздничного мероприятия, где пьяная мать Ника разделась до нижнего белья и танцевала на столе, показывая неприличные телодвижения всем присутствующих. На следующий же день снимки стали достоянием всей школьной общественности.

В этот раз он уже не выдержал. Широким размашистым шагом подошёл к ней в школьном коридоре и схватил за руку выше локтя.