– Располагайтесь, – сделала Любовь Александровна широкий гостеприимный жест рукой, указывая на стол.
– Всё снимать? – спросил я, обращаясь больше к Эве, чем к её бабушке.
– Труселя можно оставить, – разрешила пожилая женщина. – Шоб не смущать дам.
По ней, однако, было не похоже, будто она умеет смущаться. Это они с внучкой вышли, чтобы не смущать меня. Я быстро скинул с себя всё, кроме нижнего белья, и лёг на стол. Простынь, в которую я уткнулся лицом, была тёплой и пахла чем-то сладко-детским и одновременно свежим. Я крикнул, что готов.
– Так-таак, – пробормотала Любовь Александровна, осматривая моё разложенное на столе тело. Я невольно напрягся. – А сколиозик-то у нас имеется… угу…
Твердая рука чиркнула вдоль моего позвоночника. Её голос, манера общения с пациентом и прикосновения не шли ни в какое сравнение с тем, как всё это делает её внучка. Эва была сама нежность. Начиная тембром голоса и заканчивая мягкостью пальчиков. Как тюльпан. А вот её бабушка скорее напоминала алоэ. Полезная, но твердая и колючая. И всё-таки я не ожидал от неё подвоха. Рассчитывал на нечто вроде того релакса, которым меня уже два раза одарила Эва. Но я глубоко заблуждался.
Сказать, что мне было больно – это ничего не сказать. Я мужчина и привык терпеть, стиснув зубы, но в какой-то момент не выдержал и вскрикнул.
– Ну надо же ж! – пробормотала мучительница. – А я всё жду, когда у него голос прорежется…
Я попытался привстать, чтобы прекратить эту ничем не обоснованную экзекуцию, но твёрдая, как камень, теплая рука прибила меня назад к столу:
– Лежать!
Я лёг, решив дать ей шанс реабилитироваться. И Любовь Александровна воспользовалась им. Попыталась оторвать мне голову: похрустела шеей, потянула вверх – но не больно. А потом движения её стали более плавными, прикосновения – мягкими. Они успокаивали моё измученное напряжённое тело, постепенно расслабляя его. А дальше произошло нечто совершенно невероятное: я уснул. Такого со мной никогда не случалось. Чтобы я добровольно погрузился в бессознательное состояние в незнакомом месте в руках незнакомого человека, будучи практически голым… Но после пробуждения я чувствовал себя необыкновенно. Будто заново родился. Только лицо немного затекло от лежания в кольце массажного стола – остальное же тело буквально звенело от вибрировавшей в нём легкой энергии. Плечи превратились в крылья, шея вытянулась вверх – мне вполне серьёзно казалось, что я стал выше, хотя и до этого на недостаток роста не жаловался.
В комнате я был один, моя одежда лежала точно так же, как я её оставил на стуле у стены. Наспех одевшись, я вышел в прохладный коридор и направился туда, откуда слышались приглушённые женские голоса.
– Ну, что я говорила! – Заметив меня, старая ведьма громко ударила ладонью по столу.
Почему ведьма? А как ещё можно объяснить моё состояние после её издевательств?
– Сколько я спать? – спросил я у Эвы, потирая лицо руками.
Она почему-то уставилась на меня, приоткрыв ротик и замерев с выражением… удивления?
– Хорош мерзавец, а? – легонько толкнула её ладонью бабушка.
Эва смущённо покраснела и отвела от меня глаза. Я с любопытством покосился на Любовь Александровну. Первое из её слов я понял, но второе, как мне казалось, было ругательством. Кого это она обозвала, меня, что ли? Тогда почему я одновременно с тем хороший? Загадочный русский язык… наверное, какая-то идиома.
Эва пригласила меня сесть за стол, поставила передо мной кружку с дымящимся чаем и тарелку с печеньем и нарезанным кексом.
– Всё домашнее, – заметила её бабушка с горделивой улыбкой. – Развлекаюсь, пока работы нет…
– Вы хотеть работать? – спросил я по-русски, решив не пользоваться услугами переводчика, когда это возможно. Надо улучшать свои собственные навыки.
– А вы… как себя чувствуете? – с хитрым прищуром поинтересовалась она.
– Отлично. Спасибо. Это… не забыть.
Любовь Александровна довольно кивнула.
– Ну и как вы считаете, есть у меня право хотеть или не хотеть работать?
Это интересный подход, – подумалось мне. С какой-то точки зрения, она права: если Господь даёт человеку талант, то зарывать его в землю – грех. С другой, всех не вылечишь, и когда-то надо отдыхать. Возраст у неё уже соответствующий.
– Я дать вам работа, – сказал я, но она покачала головой:
– Я вам всю малину испорчу. Я ж не банщик – я доктор, методы мои вы на себе испробовали. Я вам всю клиентуру распугаю…
Читать дальше