Элена Макнамара - Ты не для меня

Киллиан криво усмехается, выкручивая руль влево. Подмигивает мне… а потом нахлобучивает очки обратно на глаза. Резко топнув по газам, стартует с места.

Машина уже скрывается за поворотом, когда я ощущаю, как кровь вновь приливает к лицу. Дыхание, застрявшее в горле, вырывается с глухим стоном на выдохе. Отворачиваюсь от окна и присаживаюсь на край кровати, пряча лицо в собственных ладонях.

События пятилетней давности давно похоронены в глубинах памяти. Не стёрты, ибо это невозможно. Просто пережиты и забыты. И мне безумно не хочется вспоминать. Но Брайан не оставил мне выбора. Брат дружит с тем, кто косвенно, но повинен в моём отъезде. Повинен в расколе нашей семьи.

Киллиан повинен в смерти нашей матери.

Стук в дверь. Робкий, почти неслышный.

Нехотя бреду на звук, шаркая ногами по полу. Мне не хочется открывать, не хочется ни с кем говорить, не хочется никого видеть.

После похорон матери прошла уже пара недель… может, больше, а может, и меньше. Время как-то совсем утратило для меня ценность. Замерло.

Врачи предупреждали, что очередной приступ может стать последним, и эпилепсия вызвала необратимые разрушения головного мозга, но понимать действительность и принимать её – это, как выяснилось, разные вещи. Я считала, что этот день никогда не настанет. Что я никогда её не потеряю. Ведь в те дни, когда всё было спокойно, и она хорошо себя чувствовала, ничего не забывала, и у неё не было приступов, мне казалось, что мама здорова, и так будет всегда.

Но в тот злополучный день скорая не приехала вовремя, и мама попала в больницу лишь час спустя. Ещё через час она впала в кому. Потом умерла, так больше и не открыв глаз.

Мы похоронили её, оплакали, и, кажется, каждый член нашей семьи продолжил жить дальше, но только не я…

Робкий стук повторяется. Распахиваю дверь, устало наваливаясь плечом на косяк. Вглядываюсь в едва узнаваемую спину парня, спускающегося с нашего крыльца.

– Доминик? – с удивлением окликиваю его.

Он останавливается. На пару секунд замирает. Я вижу, как напряжена его спина и плечи, как глубоко он вздыхает, а потом медленно оборачивается.

– Лив… эм, привет. Я тут это…

– Брайана нет дома, – перебиваю его несвязное бормотание, скрещивая руки на груди, – и я, вообще-то, думала, что он с тобой… с вами.

– Нет, я пришел к тебе, – Доминик делает шаг вперёд, вдруг становясь решительнее, – можно мне пройти?

Размышляю, вглядываясь в симпатичное лицо парня. Всегда милый и обходительный, немного застенчивый, но всегда спокойный Доминик Холт сейчас взволнован или даже взвинчен. Зачем он пришёл?

– Проходи, – сдвигаюсь в сторону, позволяя ему переступить порог.

Доминик стремительно проходит внутрь, пересекает холл, присаживается на диван, но тут же встаёт, словно сделал что-то, не спросив разрешения.

– Садись, Доминик, – вяло улыбаюсь, – выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо, – Дом отрицательно качает головой, опасливо присаживаясь на край дивана.

– Зачем ты пришёл? – я устало опускаюсь в кресло напротив.

Под моим внимательным взглядом Доминик прячет глаза под ресницами, разглядывая пол. Он будто чувствует себя неуютно. Но зачем он здесь?

– Ты всё ещё хочешь знать, что случилось в тот вечер?

– В какой вечер, Доминик?

– В тот вечер, когда к твоей маме не приехала скорая. В тот вечер, когда ты приходила в гараж и хотела получить ответы. Ты всё ещё хочешь знать, что произошло?

Целую минуту молчу, осмысливая его вопросы. Хочу ли я знать? Сейчас, когда уже ничего не вернёшь, и мамы больше нет. Хочу ли я знать?

Ответ очевиден – хочу. Ведь совершенно точно, что бы ни произошло с ребятами в тот вечер – это как-то связано с мамой, потому что они сами о ней говорили. Я это слышала.

– Ну и что произошло тогда с вами? – мой тон пропитан претензией. Будто я заранее знаю, что всё, что он скажет, мне не понравится.

Доминик встаёт. Запускает руки в карманы, низко опускает голову.

Мне начинает казаться, что вся его решительность тает на глазах.

– Мы все виноваты, – тихо говорит парень, – и если ты возненавидишь меня… нас, я пойму.

Доминик глубоко вздыхает и, наконец, смотрит мне в глаза.

– В тот вечер мы попали в аварию. По собственной глупости врезались в машину скорой помощи. Той самой, которая ехала к твоей маме…

Он ещё что-то говорит, но его голос почему-то глохнет, и я слышу лишь стук собственного сердца. Подскакиваю на ноги. Апатичное состояние, преследовавшее меня последние две недели, будто рукой сняло.