Александра Гиллярова - Три дня в Париже. Или как правильно отмечать день рождения

Какая чудесная у меня отпускная компания. Так думала я и верила, что между нами на протяжении всей поездки не будет особых разногласий. В отличие от моей коллеги, предпочитающей во всех случаях физический комфорт, я выбираю гармонию отношений. Считаю, что для совместного проживания, пускай и недолгого, взаимопонимание важнее всего. И в тот момент я была уверена, что в моей отпускной команде не возникнет значительных проблем при решении совместных вопросов. Конечно, я не знала, о чём думали мои попутчицы, сидя в девятом ряду летящего в неизвестность самолета. Вот о чём думаешь ты, мой дорогой читатель, отправившись в отпускное путешествие? Наверное, строишь планы, рисуешь картины событий… Я, например, пребывала в предчувствии самых положительных эмоций, которые просто обязана была испытать в ближайшие дни.

Крыло за стеклом иллюминатора сияло, отражая солнце. На фоне бескрайнего нежно-голубого неба эта изящная часть самолёта выглядела торжественно, даже патетично. Если бы не гул двигателей, могло показаться, что мы зависли в этом невообразимом надземном пространстве. Между тем серебряный Airbus 321 авиакомпании Lufthansa с бешеной скоростью, поглощая сотни километров в час, мчал нас в западную часть Европы, далеко за пределы нашей необъятной. А именно – в то место, куда вот уже несколько веков подряд стремится человечество со всех уголков света, оправдывая свою цель знаменитой фразой, состоящей всего из трёх слов.

– Из трёх? – откуда-то из глубины памяти врывается в моё подсознание голос школьного учителя Григория Евстафьевича. Его образ так ярко возник в воображении, что я прямо ощутила, как этот грозный старичок с треснутыми очками на носу буквально навис надо мной, всем своим видом и презрительным тоном выражая своё «фи» моей безграмотности. При этом он насупил брови, поправил на переносице очки. Посмотрел на меня, как смотрят на гусеницу, ползущую по плодоносному дереву, заранее зная, что она будет ему вредить, и более вкрадчиво произнёс:

– Что же вы, деточка? Разве не знаете, что союз – это тоже слово?

– Прошу прощения. Исправлюсь, – быстро и виновато уползаю я с дерева и прячусь в траву.

Ах, как хорошо, что я уже слишком давно закончила школу. И старый строгий ГрЕвс, как мы называли того самого учителя русского и литературы, мучает меня только в моем воображении.

Итак, на чём я остановилась? Ах да, знаменитая фраза. Она про Париж. Ну, та, которая про увидеть его и умереть. Хотя если обратиться к истокам этого крылатого выражения, то выяснится, что первоначально оно звучало так: «Vedi Napoli e poi muori» 2 2 «“ Vedi Napoli e poi muori!” – говорят неаполитанцы . “Увидеть Неаполь и умереть!”» – так написал знаменитый немецкий писатель и философ Иоганн Вольфганг фон Гёте в конце одной из глав своей книги «Итальянское путешествие», благодаря которой эта фраза стала крылатой. . Кстати, известны ли тебе, мой читатель, какие-нибудь версии происхождения этого выражения? Нет? Ну или его ироничный подтекст? Тоже ноу? Тогда гугл в помощь! Надеюсь, ты хотя бы знаешь о том факте, что применительно к Парижу это выражение перефразировал русский писатель Илья Эренбург. Да? Ты – эрудит! Не знал? Ну вот теперь знаешь.

Конечно, никто из посетивших Неаполь или Париж не умирал от увиденного. Однако для многих мечтающих побывать в столице Франции последовательность действий – увидеть её и умереть – вполне логична. Ведь так приятно умирать от счастья.

Многих путешественников сама дорога приводит в восторг больше, чем то место, к которому она ведёт. Или, если перефразировать ещё одно известное выражение, «ожидание чуда круче самого чуда». Если ты романтик, то именно это чувство волнует твоё сердце и заставляет его учащённо стучать весь путь до цели прибытия. Поскольку я сама придумала себе эту дальнюю поездку в свой законный отпуск, то примерное количество часов в дороге мне было известно. И оно меня никак не пугало. Заглядывая в лица воздушных пассажиров, я подмечала в их выражениях некоторую схожесть. На каждом в той или иной степени лежала печать томительного ожидания. Но я была уверена, что все они думают о разном.

Моё особое внимание привлекли несколько ярких персонажей. Я наблюдала за ними, стараясь представить их мысли. Через проход от нас сидел стильно одетый мужчина средних лет: в правильно рваных джинсах, футболке Boss, облегающей относительно молодой, ещё не до конца сформировавшийся животик, на ногах – не затянутые шнурками белые кроссовки Nike. Перед ним, на откидном столике впереди стоящего кресла, красовался iPad последнего поколения. Рядом – женщина лет на десять его моложе с трёхлетним ребёнком на коленях, который постоянно норовил перелезть к папе. При этом бдительная мамочка делала вид, что всячески оберегает своего супруга от этих покушений. Но её видимый контроль позволял малышу время от времени добраться до своей цели, и тогда слегка раздражённый «Boss» почти автоматически пересаживал сына обратно к матери. Закрывшись от внешних звуков модными беспроводными наушниками, мужчина внимательно следил за мелькающими на экране кинокадрами. Внешне вполне состоявшийся в жизни, уверенный в себе отец семейства, он имел несколько усталый вид. В его потухшем от повседневной гонки за деньгами взгляде, направленном на экран, не было никакого другого желания, кроме как наконец расслабиться и отдохнуть. И от работы, и от семьи.