Нана Фокс - Его наваждение

– Пожалуй, я уже наелась. – И, схватив тарелку со стола, с грохотом опустила ее в раковину.

– А как же поцелуй повару за вкусный ужин? – настиг меня у дверей его насмешливый вопрос.

Я замерла на секунду, медленно осознавая, что он имел в виду себя. Несмело обернулась, надеясь на чудо, но нет.

– Ладно, прощаю. – Ухмыляясь, он скользил по мне оценивающим взглядом, полним красноречивой самоуверенности и завышенного эго. – Но позже возьму в двойном размере.

Гад!

ДАНИИЛ

Нежные, мягкие губы, словно спелая малина, сочные и соблазнительно-сладкие… Я целовал их и пьянел похлеще, чем от выдержанного алкоголя, принятого на голодный желудок. Маленькие ладошки, вцепившиеся в футболку на моей груди, даже через ткань обжигали кожу, оставляя на ней несмываемые следы и разгоняя по телу неистовый жар предвкушения, а упругая попка малышки, так идеально ощущавшаяся в моих ладонях, и ее длинные стройные ножки, цепкими лианами оплетавшие мой мощный торс, безболезненной инъекцией впрыскивали в кровь дурман.

Мы, словно две половинки сложной мозаики, точно стыковались всеми гранями своей анатомии, не требуя дополнительной притирки и огранки.

Ее несмелые касания, тихие вздохи и несдержанный интерес сводили с ума. Арина, словно молодая любопытная кошка, боязливо переставлявшая лапки в бесшумной поступи по неизведанной территории, любознательно исследовала новые горизонты. И этот убойный коктейль наивности и нетерпеливости в откровенном желании срывал все мои установки, слал к чертям отрепетированные табу.

Я дурел, вдыхая тонкий, чистый аромат ее бархатной кожи с легкими нотками весенних цветов, утренней росы и предрассветной тишины, прихватывал зубами пульсирующую венку на шее, словно ставя метку, и шептал… Шептал, не сдерживая желания, скользя губами к манящей ложбинке между двух полушарий, нескромно прикрытых тем, что принято называть купальником.

Накрывал, сминал ладонями, желая большего, прося…

Резкий толчок – и от неожиданности я попятился назад, а маленькая фурия, метая молнии, соскочила со стола. Воздух, искривший обоюдным желанием и страстью, моментально наполнился изморозью брошенного ею в мой адрес презрения. Она шипела бесстрашной змейкой, цепляясь за ручку двери.

А я стоял в немой растерянности, неспешно выныривая из омута чувственных эмоций. В голове был сплошной хаос мыслей и все, что смог сгенерировать мой поплывший мозг, это беспокойство в вопросе сытости желудка. Бред!

Маленькая фурия, взметнув хвостом, умчалась прочь. И даже в этом бегстве было столько соблазна, что мне пришлось сжать кулаки, стиснуть зубы и, прикрыв глаза, вспоминать все известные мне способы приведения разума в здравое сознание.

Внутри все клокотало от неудовлетворенности и злости. Ее быстрые шаги по лестнице отдавались дробью в сердце, а громкий хлопок закрывшейся двери метким ударом в солнечное сплетение напомнил мне, что малышка Риша – моя личная «торпеда» закодировавшегося пропойцы. Стоит пригубить раз – и рванет так, что уже ничего не спасет, но я, как смертник, поднявшийся на эшафот, сделал шаг в эту бездну и бесстрашно тонул в ней.

Она – мое безумное наваждение. Запретный плод. Табу!

Она – маленькая мегера. Фурия. Мой чертополох, мелкими шипами забравшийся под кожу и не дававший о себе забыть.

Пнув табурет, некстати оказавшийся на пути, я размашистым шагом направился к выходу. Прохлада вечера чуть успокоила разбушевавшиеся эмоции. Бросил на шезлонг снятую по пути футболку, резким взмахом раскидал в разные стороны сланцы, и шорты бесформенной горой упали к ногам. Отшвырнул и их.

Нырнул в безмятежные воды бассейна, погрузившись на глубину, и широкими гребками проплыл по дну до противоположного края. Вынырнул на поверхность, задыхаясь от нехватки кислорода и жжения в груди. Жадно глотал воздух, цепляясь за бортик, а затем вновь уходил под воду, безжалостно нарезая круги, рассекая упругую толщу и выматывая себя.

В голове немного прояснилось, и удалось загнать чувства в дальний темный чулан под тяжелый кованый засов. Вернувшись на кухню, разобрал пакет с продуктами и не заметил, как роль добытчика сменил на должность кухарки. Стоял около плиты, помешивая в большой сковороде рис и проверяя на готовность морепродукты.

Есть абсолютно не хотелось, даже аппетитный аромат не соблазнил меня. Выключил огонь под чугунной посудиной, накрыл ее крышкой и, выбросив в ведро пустую бутылку из-под пенного солодового напитка, ушел спать.