Лена Сокол - Плохая девочка

Когда умерла моя мама, у меня не было сил даже разговаривать – сидела, уставившись в одну точку, и отказывалась верить в то, что это произошло на самом деле.

Злость пришла позже – от осознания, что вся наша отчаянная борьба за спасение ее жизни обернулась крахом. Мне казалось, врачи нас обманули, напрасно обнадежили, и тогда я впервые сорвалась на постороннего, ни в чем неповинного человека. Накричала на маминого лечащего врача, когда он позвонил, чтобы принести нам соболезнования. Потом было жутко стыдно, и пришлось извиняться, но факта это не отменяло – я выплеснула гнев и обиду на того, кто этого не заслуживал.

А когда умер Харри, я рыдала. Громко, отчаянно, на всю клинику – чем привела в смятение весь персонал. Сама от себя не ожидала. И не была готова к тому, что подобное может произойти со мной – сдержанной, немного замкнутой и, как говорили одноклассники, забитой девчонкой.

Каю труднее – речь идет о его родном отце. Какими бы ни были их отношения, он горюет. И потому имеет полное право на злость и отчаяние. Как бы меня не пугал взгляд этого парня, я собираюсь его поддержать.

– Прости, – говорю, входя следом за ним в спальню. – Кай?

Мое сердце стучит, точно сумасшедшее.

Парень стоит ко мне спиной, рассматривает что-то на экране своего телефона. Я быстро пробегаю глазами по обстановке: клюшка валяется посреди широкой кровати, огромная спортивная сумка – на туалетном столике. Видно, что он швырнул вещи небрежно, даже не заботясь о том, что им там совсем не место.

Я вдыхаю, судорожно выдыхаю и пытаюсь привлечь внимание еще раз:

– Кай?

Он выдирает из ушей наушники и швыряет на постель. Но не оборачивается. Значит, не слышал, как я вошла.

– Кай. – Прочищаю горло. – Ты ошибся комнатой.

Молчит.

– Мне очень жаль. – Я взволнованно топчусь на месте. – Но ты ошибся…

– Нет. – Холодно отрезает он.

Значит, все-таки слышит.

Я нервно облизываю губы.

– Я приготовила тебе соседнюю. – Говорю несмело. – Она тоже удобная и просторная. Пойдем, покажу.

– Нет. – Отзывается он. – Я остаюсь здесь.

– Но… – Мой голос сипнет.

Парень оборачивается так резко, что я невольно вздрагиваю. Мне не хочется показывать ему свой страх, но это происходит независимо от моего желания – он делает шаг, и я втягиваю голову в плечи, точно испуганный зверек.

Заметив это, Кай довольно ухмыляется.

– Мне нравится эта комната. – Произносит он.

Его пухлые губы кривятся.

Надо признать, злость идет этому парню. И он знает, какое впечатление производит на людей. Красивый и наглый засранец, считающий себя выше всех остальных.

– Ты не можешь здесь остаться. – Пищу я, отступая назад.

– Я всегда получаю то, что хочу. – Скалится он.

Эта самоуверенная улыбка обнажает щербинку меж его передних зубов. У меня не получается оторвать от нее взгляда: она идеально дополняет лицо, состоящее из небрежных шероховатостей, которые каким-то чудом все же складываются в грубую мужскую привлекательность.

– Но я… – Слова застревают в пересохшем горле, когда парень вдруг делает шаг и толкает дверь за моей спиной.

Та захлопывается, отрезая нас от остального мира. Теперь мы вдвоем в этой комнате. Наедине.

«Что он задумал?»

– Послушай, как там тебя..? – Резким движением Кай припечатывает меня к двери.

– Мариана. – Выдыхаю я.

Он не касается меня, но подходит так близко, что я вынуждена прижаться к дверному полотну затылком, лопатками и пятой точкой. Парень наклоняется к моему лицу, и от его болезненного, мрачного взгляда у меня начинает кружиться голова.

– Мариана . – Повторяет он мое имя с такой интонацией, с какой маньяк ломает жертве пальцы. С каким-то особым, садистским удовольствием. – Давай, ты сейчас свалишь из этой комнаты и больше не будешь попадаться мне на глаза? Хорошо? – Кай наклоняется еще ниже: так, что между нашими губами остается всего сантиметров десять, и мне удается почувствовать сладость мятной жвачки в его дыхании. – Если до вступления в наследство будешь паинькой, отделаешься малой кровью. Но если будешь меня раздражать… – Он резко ставит руки на дверное полотно по обе стороны от моего лица.

Бам!

– Да как ты смеешь… – Произношу я, краснея.

Нужно оттолкнуть его от себя, но у меня нет сил даже для того, чтобы поднять дрожащие ладони.

– Заткнись, умоляю. – Кай зажмуривается, трясет головой. – Я только с дороги, еще мигрени не хватало.

Я начинаю дрожать всем телом.