Мария Рыжая - Доверяя себе. Финал

– Каролина, прости меня! Я пришел лишь попросить прощения и убедится, что с тобой…

– Все в порядке? В этом ты хотел убедится?! – подтягиваю ноги к груди, обнимая их руками и пытаюсь унять дрожь. – Ни черта я не в порядке, Герман! И это твоя вина! Но тебя это больше не должно беспокоить…

– Я знаю, что вел себя, как кретин и причинил тебе боль. Я идиот! И я прошу, прости меня! Что я могу сделать, чтобы ты простила? – он тоже повышает голос.

– Ты издеваешься?! Ты реально думаешь, что попросишь прощения, предложишь что-то сделать и все снова будет, как раньше?!

– Нет, я ничего не думаю, просто хочу, чтобы ты простила меня. И все! Знаю, нет оправдания моему поступку, и даже не буду пытаться объяснить причины своего поведения, но хочу, чтобы ты знала, что не я хотел причинять тебе боль. Я… – он проводит рукой по волосам и смотрим мне прямо в глаза. – Я люблю тебя… очень сильно. И не могу выразить словами, как мне жаль… Что подумал так о тебе и заставил пережить все это…

– Ты, серьезно сейчас признаешься мне в любви?! – слезы капают из моих глаз, и я смахиваю их руками, в шоке глядя на него. – Да, как ты смеешь, приходить, после того как заставил меня испытать самое худшее унижение в жизни и признаваться в любви?! А когда обвинял меня в связи со своим братом, тоже любил?

– Да! Я не обвинял… – быстро отвечает он.

– Да? А что же это было тогда? А когда заставил тест делать, тоже любил?

– Каролина…

– Нет, Герман! Ты не любишь меня, потому что так с любимыми людьми не поступают! Их берегут… От боли и унижения. Им честно говорят о своих переживаниях, делятся сомнениями… Им доверяют! А ты… – закрываю лицо руками и громкие рыдания вырываются из груди. – Уходи! Видеть тебя не могу!

Несколько секунд спустя, вздрагиваю от его прикосновения и поднимаю голову, вскидывая руки.

– Не смей трогать меня! – кричу я, уже на грани истерики.

– Я не уйду! Можешь бить меня, выгонять, кричать… Делай все, что хочешь, но я не уйду!

– Ты сумасшедший? Не хочу тебя видеть, говорю тебе! Уйди, не делай мне еще больнее… не разбивай окончательно мое сердце… – начинаю задыхаться и не могу остановить громкие всхлипы. Меня раздражает, что он все это видит и я злюсь на него еще сильнее. Пытаясь спрятаться, натягиваю на себя одеяло Герман его срывает и притягивает меня к себе, от чего, я начинаю колотить его и извиваться, как змея.

– Отпусти меня! Не трогай! Уйди! – кричу в голос, пытаясь выбраться из его стальной хватки, но он, словно не замечает моих брыканий, еще сильнее прижимая к себе. – Ты, не поверил мне! Ты взял и разрушил все! Ты, Герман! Зачем ты сделал это с нами?! Что за скелеты у тебя в шкафу, что ты так не доверяешь людям? – у меня не хватает сил вырваться из его тисков, и я сдаюсь, продолжая рыдать.

– Да, знаю, я виноват… Я идиот! Я чертов кретин, который обидел тебя самым гнусным образом… Прости меня… – шепчет он мне в волосы, и я слышу нестерпимую боль в его хриплом голосе.

Продолжая всхлипывать, замолкаю: какой смысл сыпать обвинениями растягивая эту пытку, если это все равно ничего не исправит? Постепенно успокаиваюсь, а он гладит меня по голове, спине – везде, где бродят его руки и шепчет, как сильно он меня любит и как сожалеет о том, что натворил и что никогда не простит себя за это. Новый поток, уже беззвучных слез, катится из моих глаз, и не знаю, сколько проходит времени, когда они просто заканчиваются, а я выдыхаюсь. В какой-то момент проваливаюсь в темноту и чувствую легкость и его нежные поглаживания. Мужчина укачивает меня, как ребенка, не переставая касаться губами моих волос и просить прощения.

Резко открыв глаза, осматриваю комнату, понимаю, что уже стемнело. Я что уснула? Посмотрев в сторону, вижу силуэт мужчины, сидящего на кровати, расставив локти на коленях и склонив голову. Почувствовав шевеление, он поднимает голову, в полумраке комнаты не вижу его глаз, но чувствую, как он смотрит на меня. Протянув руку к тумбочке, включаю светильник и щурюсь от резкого света, так же, как и Герман. В тусклом свете, он выглядит как призрак, его, ранее прекрасные черты лица, исказила маска боли и отчаянья и мне становится его по-настоящему жаль, просто, по-человечески. Какое чистилище скрывается внутри него? Мне на удивление, стало гораздо лучше, видимо, выплеснув всю свою боль и обиду, я освободилась. Но теперь все это тяжелым грузом отражается на лице Германа. Еще несколько часов назад, я хотела, чтобы он испытал все это, но сейчас понимаю, что ни за что не пожелаю ему того, что он сейчас переживает. Я никогда не смогу забыть то, что он сделал, но я действительно попробую простить его. Попробую…