Элла Савицкая - Дикий

Настолько погружаюсь в мирское наслаждение, что прослушиваю момент, когда кто—то входит в комнату. Осознаю, что больше не одна, когда кровать прогибается, и на меня сзади наваливается тяжелое тело. Волоски на коже поднимаются, потому что уже успела запомнить запах того, кто вжимает меня в покрывало. Горький, терпкий он заполняет собой все пространство, как угарный дым.

– Рииии, – тянет хриплый голос, а мужские пальцы погружаются в мои волосы и оттягивают, поворачивая к себе лицом. Голубые глаза Матвея пронзают до самого нутра, – девочка устала и решила отдохнуть?

– Да. В одиночестве.

Бью его локтем в бок и пытаюсь извернуться, но тщетно. Глыба мышц крепко вдавила меня в покрывало.

Порочные губы братца Ланы приближаются к моему лицу. Напрягаюсь, задерживая дыхание. Мне не нравится его напор. Не нравится то, что чувствую, как его член упирается в мой зад, и еще больше не нравится волна необъяснимого ожидания внизу живота. Точно такая же, как была там в раздевалке. Острое предвкушение чего-то запретного.

– В одиночестве не интересно. Ты же видела, что я смотрю на тебя. А потом сбежала. Хотела, чтобы я тебя нашел.

Что? Что за самонадеянный бред?

– Я не играю в прятки с теми, с кем не хочу играть. Отпусти меня!

Он приподнимается на локтях, а я, неправильно расценив его движение, уже собираюсь встать, как сволочь толкает меня обратно, только уже спиной. Грубо сводит руки над головой и наваливается сверху между раздвинутых ног, лишая возможности двигаться.

Охнув, я дергаюсь, когда мне в промежность упирается твердая эрекция.

– Отвали от меня! – рычу ему в лицо, а в ответ получаю смех.

– Сопротивляйся, мне нравится! Люблю брать силой!

Он точно псих! Кошусь на сумку, оставленную рядом с сапогами. Там нож, мой верный друг, с которым никогда не расстаюсь. Именно по этим причинам. И кто просил сейчас оставить его у входа? Дура.

Одной рукой удерживая мои запястья, Матвей задирает майку, едва касаясь пальцами кожи. Медленно, словно смакуя скользит вверх, отправляя высоковольтное электричество по моим ребрам. Когда ткань оказывается у моего горла, резко стаскивает вниз лифчик. В голубых глазах вспыхивает пламя, стоит груди покрыться мурашками от дуновения летнего ветра с открытого балкона.

– Не трогай меня, скотина! – рычу, тяжело дыша.

В голове заметно плывет после двух затяжек, и я в который раз проклинаю себя за то, что покурила. Знала ведь, что за этим следует.

– Ммммм, – острый язык ублюдка облизывает губы, а потом склоняется к моей груди и втягивает левый сосок, вынуждая меня громко охнуть.

Боже. Сама не понимаю почему выгибаюсь навстречу. Опускаю глаза, наблюдая за тем, как он оттягивает затвердевшую вершинку зубами, порождая в моем теле немыслимое возбуждение. Я конечно девочка взрослая, не раз доводила себя до оргазма, все же физиологию никуда не денешь, но чтобы ощущать нечто подобное – такого еще не бывало. Матвей ударяет языком по второму соску и кусает его, встречаясь со мной взглядом. Никогда на меня не смотрели с таким голодом. Первобытная алчность, ощутимая на физическом уровне.

– А ты говорила, что не узнаю никогда, как ты кончаешь. Мне нравится твой голос, Риии. Можешь кричать.

Наверное, именно так выглядят хищные звери, когда подкрадываются к жертве. В выражении лица Матвея читается нечто животное. Только это не благородный зверь типа льва или тигра. Скорее дикий койот. Сильный. Властный. Готовый рвать на части.

Каменный член упирается мне прямо в чувствительный клитор и начинает тереться собой, вверх и вниз сквозь несколько слоев ткани. Ох, чеееерт, перед глазами плывет, яркие вспышки взрываются под кожей, подобно языкам пламени. Не замечаю, как начинаю тихо постанывать. И самое главное не понимаю почему не сопротивляюсь. Всегда умела вовремя оттолкнуть козлов, пытающихся ухватить что им не положено, а сейчас улетаю. Будь проклята эта марихуана. Именно из-за нее нервные окончания будто оголились, и даже горячее дыхание, вырывающееся из порочного мужского рта, возбуждает.

–Ты же собиралась вырываться! Или передумала? Хочешь я тебя трахну, Рииии? – губы Матвея оказываются около моих, в то время как он начинает быстрее скользить собой по мне.

Дааа, хочу. Я хочу, чтобы то, что сейчас накапливается в моем организме, нашло чертов выход, иначе я разорвусь. Отрицательно мотаю головой и одновременно с этим подаюсь вперед бедрами.

Хриплый смех щекочет мою щеку, явно удовлетворенный реакцией моего тела. Гад. Когда томление в животе достигает пика, меня швыряет в океан чистого удовольствия. Тело бьет дрожью, сознание разорвано, а Матвей рычит на ухо, сильнее впиваясь мне в руки своей хваткой.