Амалия Март - Скажи мое имя

– Лея, да? – приятный, располагающий голос.

– Да.

– Я – Руслан. Руководитель этого беспредела, – кивает он на шумную компашку. – Сегодня поедешь с нами. Повеселимся, – подмигивает мне, и я улыбаюсь.

Он забавный.

– Так, народ, все в сборе, грузимся! – кричит он остальным. – Лея, там коробка с футболками, возьми себе одну, все в фирменной одежде должны быть.

– Окей! – подхватываю его жизнерадостный тон.

Фирменная футболка! Круто-круто. Будет весело!

***

Ладно, все не так уж и весело.

Ребята из маркетинга просто ловят народ на проходной по окончании смены, радостно улыбаются им, раздают рекламки с цветастыми картинками, а я что? Сижу уныло за выделенным мне столиком, пялюсь на разложенные передо мной БСО (бланки строгой отчётности – прим.автора ) и жую губу. Да-да, пчела все еще колется.

– Скучаешь? – на стул рядом присаживается Руслан.

– Да нет, – пожимаю плечами.

– Да ладно, – непринужденно говорит он. – Надо было тебя предупредить, что тут для галочки просто посидеть придется. На самом деле такие полевые выходы никогда не дают результат сразу. Но по регламенту положен спец из оформления. Вдруг случится чудо.

Руслан разводит руки, словно иллюзионист после фокуса, и широко улыбается. Робкая улыбка касается моих губ.

– Хочешь с ребятами брошюры пораздавать? Разомнешься, согреешься.

Это звучало бы полным абсурдом, находись мы снаружи под палящим августовским солнцем, но в стенах завода на удивление прохладно. На самом деле мои руки уже заледенели в футболке с коротким рукавом, но не хотелось выглядеть неженкой на фоне остальных. Я отрицательно машу головой, не мое это уставшим после долгого рабочего дня людям бумажки в нос пихать. Руководитель беспредела, как он сам представился, кладет руку на мое запястье и протяжно мычит.

– У-у-у, ледышка. Погоди, у меня в машине пиджак лежит, сейчас принесу.

И прежде, чем я успела благородно отказаться – ну, неприлично как-то жертву из себя строить перед руководством, хоть и не твоим – Руслан влился в толпу покидающих рабочие места тружеников завода. Спустя пару минут его улыбающееся лицо вынырнуло уже с другой стороны проходной.

– Вот, накинь, – и снова я слова пискнуть не успела, как мужчина уже перешёл к действиям. Обошел меня сзади и накинул тяжёлую ткань на плечи. Нагретый пиджак пах солнцем и каким-то острым мужским ароматом. Я чувствовала себя ужасно неловко от такого внимания со стороны совсем незнакомого человека, к тому же сильно выше меня в должности, но быстро расслабилась под воздействием тепла.

Сложила руки на груди, укутываясь в пиджак плотнее, и непроизвольно застонала от удовольствия. Я теплокровное животное, холод мне чужд и неприятен. Я с трудом переживаю зимы в средней полосе, вечно упаковываюсь в сто слоев и плачу от ледяного ветра при каждом выходе на улицу. Папа всегда говорит, что я родилась не в том месте, и мне показана жизнь на теплых берегах. А ещё вечно фантазирует, как выйдя на пенсию, мы продадим нашу квартиру в Москве за баснословные деньги и купим себе маленький домик где-нибудь на юге. Где будем выращивать клубнику, а я, наконец, избавлюсь от смертельной бледности. Он тот ещё фантазер.

– Спасибо, – я улыбаюсь настолько же тепло, как себя чувствую. Поднимаю взгляд на Руслана и встречаюсь с его черными глазами, внимательно изучающими мое лицо. – Что? – мгновенно краснею я.

– Да ничего, просто думаю, может, в корпоративном отделе кастинг проводят какой-то для девчонок. С каждым разом всё симпатичнее и симпатичнее.

О боже! Это же был комплимент такой, да? Замысловатый и неоднозначный. Но явно с подтекстом. Предательское смущение отражается на лице еще более ярким окрасом, и я опускаю взгляд. Вот как на такое отвечать?

– Ладно, народ, закругляемся на сегодня, – спустя пару неловких секунд кричит Руслан скучающим возле проходной ребятам. Поток сотрудников иссяк, а я и не заметила.

Все начинают упаковывать не розданные материалы и громко переговариваться. Я тоже встаю со своего жутко неудобного стула и укладываю все бланки обратно в чемодан. Зря только тащила с собой такую стопку. Ещё и нога ужасно затекла. Это ж надо было столько времени в таком холоде неподвижно просидеть, удивительно, что я вообще конечности чувствую. Пытаюсь расшевелить ее, потопать, потрясти, но болезненное покалывание искривляет мое лицо в гримасу "ой-ей-ей".

Ребята относят в машины коробки с остатками рекламной продукции, а я медленно хромаю позади, надеясь, что никто не заметит. Боже, ну и позорище. Они, наверное, подумают, что я ущербная и меня на работу взяли по программе толерантности, как инвалида. Крепче прижимаю лацканы пиджака, чтоб он не свалился, пока я тут ковыляю. Блин, а больно-то как!