Вэлл Смок - Между тобой и мной

Как выяснилось Егор успел «повстречаться» не только со мной на нашей работе. Он и с Сашей был, и с еще кучей омег-парней и девушек, но только с незамужними. Тоже мне, моралист. Арафеев, оказывается, поспорил с альфой из соседнего отдела. Мол, что перепробует всех здешних свободных омег. И все было хорошо, да я крепость неприступная. Вот и решил он до конца идти. В качестве доказательства Смирнов прислал голосовое сообщение, которое он записал, подслушав спор Егора с тем самым парнем.

Он там во все горло ржет, заливаясь, от моей наивности. Что «такой вот» я, реально подумал, что «такой вот» он может быть влюблен в меня. Просто спор затянулся, а я оказался очень удобным омегой. Хозяйственным, вот и решил Егорка оставить себе кухарку-уборщика, а сам забавлялся на стороне, ставя новые рекорды. И, Саша признался, что Арафеев с этим омегой давно вместе. Поначалу Эдичка был стажером моего экс-супруга. Они еще тогда начали вместе спать, а ведь, на минуточку, Эдичка пришел в фирму через две недели, после нашей свадьбы. Но все молчали, ибо «зачем рушить семью из-за такой мелочи». Вот и Сашка молчал, но услышав это, решился со мной связаться. Он очень извинялся и сказал, что каждый, кто был любовником Егора тоже получил эту запись. Кстати, это многое объясняет и в нашем последнем разговоре с самим альфой. Все встает на свои места, и звучит не так тупо, как его доводы.

Итак, к концу обеденного перерыва я так и остался голодным, хоть и покидал в себя еду. Вкуса совсем не почувствовал. Я ощущал лишь закипающую где-то внутри злость и обиду. Человек, которому я когда-то доверял, обманывал меня все время. Больно было еще тогда, когда поймал его на изменах, но узнав о тотальной лжи, стало еще хуже. Хотелось взять и шею ему свернуть.

– Чертов любитель служебных романов! – со скрежетом зубов бубнил я под нос, убирая контейнеры в портфель. – Да чтоб у тебя член отвалился, блядун!

И вот надо было Вяземскому в это время позвать меня к себе в кабинет. Он что-то там лепетал про документацию, приплетая в речи замысловатые красивые слова, а его ручонки все сильнее лезли ко мне. Альфа так и норовил меня облапать. Я сдерживался, как только пар из ушей не пошел. А в мыслях проклинал все эти шуры-муры на работе.

Затем он, усадив меня на стул для посетителей напротив своего стола, обошел сзади и положил свои руки на мои плечи. Стал медленно разминать их. А моя неприязнь чуть лавой изо рта не текла.

– Я тут подумал, Демьян Константинович, а не желаете ли вы провести чудесный вечер в компании молодого красивого альфы? – его рука спускалась ниже по моей спине, поглаживая ее. – Но, прежде чем получу ответ, предупреждаю – ничего серьезного, – он хорошенько сжал мою ягодицу, а носом уткнулся в изгиб моей шеи.

Тут я не выдержал. Вдарил ему изо всех сил по щеке. Он даже отлетел.

Все, что копилось во мне, разом опрокинулось на Иннокентия Викторовича.

– Да как вы посмели меня лапать! – чуть ли не рыча. – Или что, думаете раз вы такой весь из себя красивый и крутой альфа, то вам все позволено?! Думаете, можно лапать и трахать кого только хочется?! – я ткнул ему пальцем в грудь. – Или же, считаете, что делаете одолжения всяким серым мышам, типа меня, дав разок погреться под вашим породистым бочком? – я усмехнулся перестав так кричать.

– Нет! – мой голос стал тверже. – Я и сотни таких же, мы все тоже люди. Мы хотим, чтобы с нами обращались, как с равными. И без разницы, что вы начальник. Вы, Иннокентий Викторович, – я схватил его за галстук и придвинул лицо ближе к своему. – не мой хозяин, а я не раб, не крепостной. Права не имеете относится ко мне, как к вещи. У вас нет прав касаться меня или принуждать к чему-то, сыпать сальными предложениями, когда захочется. Ясно?! – он даже подпрыгнул. – А если так член в штанах чешется – шлюху снимите. У них как раз профессиональные обязанности заключаются в том, чтобы перед всяким ноги раздвигать. А в обязанности секретаря, открою вам секрет, такое не входит.

Вяземский стоял открыв рот и молчал. А у меня от гневной тирады дыхание перехватило, так что я старался отдышаться, стоя напротив с раскрасневшимся лицом.

Пока-пока, работа. Пока-пока, зарплата. Устал. Я так больше не могу.

Вулкан, что таился внутри меня, все-таки начал извергаться. И я не смог его остановить. Мне необходимо было выговориться. И пускай я больше на истеричку похож и, очевидно, стал безработным. Об этом поплачу позже.

Иннокентий.